Мой прекрасный негодяй. Кристина Брук

гроза так и не разразилась, но в воздухе царила странная духота. Или, возможно, дело было в камине, который она приказала разжечь, чтобы подсушить волосы, прежде чем отправиться в постель.

      Хилари отбросила одеяло, немного поворочалась на постели, взбила подушку…

      Будь он трижды проклят!

      Его лицо – улыбающееся, покрытое синяками, неотразимо привлекательное лицо – все время всплывало перед ее мысленным взором, а ведь ей еще не довелось увидеть хотя бы мельком тот самый пресловутый зад…

      Звук, подобный отдаленному раскату грома, вывел ее из задумчивости. Она рассеянно посмотрела в сторону окна. Но тут чей-то мужской крик подсказал ей, что грохот раздался внутри дома.

      – О нет!

      Хилари соскочила с кровати и бросилась в коридор. Похоже, шум доносился из спальни гостя.

      Она поспешила туда и распахнула дверь.

      Там, совершенно обнаженный, повернувшись к ней спиной, среди кучи мусора и обвалившейся с потолка штукатурки стоял лорд Давенпорт.

      Хилари окаменела.

      Давенпорт был с головы до ног покрыт грязно-белой пылью от штукатурки. Небрежно подбоченясь и осматривая картину разрушения, он больше всего походил на статую какого-нибудь греческого бога. Новый Давид, колосс, гордо возвышающийся среди расхищенных сокровищ Рима. С широкими мускулистыми плечами, тонкой, как свеча, талией и крепкими, упругими ягодицами.

      Ягодицами.

      Хилари с трудом перевела дух. Теперь она поняла. По сути, понимание захлестнуло ее до такой степени, что она не могла ни двигаться, ни говорить. Все ее мыслительные процессы как будто замерли на месте.

      Давенпорт обернулся и увидел ее.

      – А! Здравствуйте!

      Ее глаза чуть было не вылезли из орбит. Она приоткрыла рот, потом снова закрыла. Боже правый, она и представить себе не могла… Давид не шел с этим ни в какое сравнение. И как только он умудрялся ходить целый день с этой штукой, свисавшей у него между ног? Хилари, густо покраснев, отвела глаза от его чресл только для того, чтобы сосредоточиться на внушительной груди.

      Давенпорт, который чувствовал себя столь же непринужденно нагим, сколь и одетым, жестом руки указал на груду мусора вокруг себя:

      – Как видите, со мной произошла небольшая неприятность.

      Откуда-то к ней снова вернулась способность говорить:

      – Наденьте… на себя… что-нибудь.

      Он оглянулся, словно эта мысль только что пришла ему в голову.

      – Боюсь, что это невозможно. Ваша горничная забрала мои вещи, чтобы попробовать отстирать грязь.

      Простыни. Она подумала о простынях, однако постельное белье оказалось погребенным под грудой штукатурки.

      – А! – Он обернулся и сорвал занавеску со столбика, который покосился, будто пьяный, в сторону кровати.

      Переливы мускулов на его спине и ягодицах, когда он вытянул руку, чтобы стащить кусок потертого камчатного полотна, едва не заставили Хилари лишиться чувств. Он обмотал занавеску вокруг талии и надежно закрепил ее. Темные глаза сверкнули