Мент. Оперативный простор. Дмитрий Дашко

слово «белый» на другую окраску), но моментально уловил смысл и кивнул в ответ.

      – Да, по этой линии Кравченко не зацепило.

      – А если попробовать забрать Симкина к нам – поколоть его здесь? – во мне разыгрался охотничий азарт.

      – Его сейчас архангел Гавриил колет, – грустно сказал Смушко.

      – Хотите сказать…

      – После того, как Симкин в письменном виде дал признательные показания, он повесился у себя в камере. Дескать, чувствую глубокие угрызения совести, страдаю за то, что подвёл товарищей, больше не могу жить… Его нашли уже холодным.

      – Кравченко… сука! – вырвалось у меня.

      – Я тоже думаю, что его повесили, – подтвердил Смушко. – Заставили написать письмо, а потом отправили на тот свет.

      – А что комиссия?

      – Комиссия – ничего. Признания Симкина их вполне удовлетворили. Конечно, Кравченко влепили строгий выговор, но с должности не сняли.

      – Думаете, помогают высокие покровители из Москвы? – предположил я.

      – Похоже на то. Любой другой уже турманом бы вылетел с поста.

      – А почему не зашли с другой стороны… Этот Батыр, который в меня стрелял… Говорили, что он работает в ГПУ.

      – Работал, – поправил Смушко. – Кравченко предъявил приказ, по которому этого Батыра уволили ещё две недели назад как не внушающего доверия. Более того, по нему велась разработка со стороны ГПУ. Причём всё официально, с печатями и подписями.

      – Красиво обставился товарищ Кравченко, – невольно восхитился я.

      – Это ещё не самое плохое, товарищ Быстров. Комиссия уезжает в Москву, а Кравченко теперь жаждет твоей крови.

      – Ну, ему ко мне не подкопаться, – слегка легкомысленно произнёс я.

      – Ошибаешься, – с горечью сказал Смушко. – Тебя хотят обвинить в применении пыток.

      – Небось со слов бандита Трубки? – хмыкнул я. – Ну-ну, и что этому бандиту веры больше, чем мне?

      – Кроме показаний Трубки есть ещё и показания Баштанова… Ну, то есть того, кого все по-прежнему считают Михаилом Баштановым.

      – Так он же мёртв! – вырвалось у меня.

      – Эта сволочь успела заранее написать на тебя жалобу чекистам.

      – Вот же сволочь, этот Миша! – вырвалось у меня. – Даже после смерти пакостит!

      – Ну, а поскольку никто не знает, что Баштанов – не тот, за кого он себя выдавал, и все считают, что это наш товарищ, который героически погиб в схватке с опасным преступником, его слова в глазах ГПУ и особенно товарища Кравченко имеют большой вес. Как понимаешь, посадить тебя вряд ли посадят, но вот из губрозыска уволить могут.

      – Да… закрутилось колесо, – озадаченно протянул я.

      – У Кравченко на тебя зуб, он тянуть не собирается. Поэтому я даже рад, что есть формальный повод, чтобы ты уехал из города. В Петрограде Кравченко до тебя не дотянется – руки коротки. Ну, а за три недели мы попробуем доказать истинную сущность Баштанова и выяснить, кто он такой. Этим делом будет заниматься Чалый, а он сейчас ради тебя в лепёшку разобьётся, но сделает.

      – Спасибо, товарищ Смушко! – растроганно