Пушкин с востока на запад. Евгений Петропавловский

везде сопутствовал родителю. Да ведь я тебе уже рассказывал – и как в Смоленске оборонялись, доколе не получили приказ отходить, взорвав мосты, и какое дело было на Курганной Высоте при Бородине…

      – Уж об этом всей России ведомо, какою славой прогремела батарея Раевского! – готовно воскликнул молодой поэт. – Не зря Жуковский воспел твоего батюшку!

      И – после короткой заминки-припоминания – продекламировал возвышенным голосом:

      Раевский, слава наших дней,

      Хвала! Перед рядами

      Он первый грудь против мечей

      С отважными сынами!

      После этого они хором рассмеялись. Причиной был пришедший обоим на память случай, как в минувшем году они заехали к Жуковскому на квартиру, дабы передать тому приглашение в гости от Раевского-отца. Василия Андреевича не оказалось дома, и Пушкин, не удержавшись от шалости, оставил старшему собрату по перу записку со следующим экспромтом:

      Раевский, молоденец прежний,

      А там уже отважный сын,

      И Пушкин, школьник неприлежный

      Парнасских девственниц-богинь,

      К тебе, Жуковский, заезжали,

      Но к неописанной печали

      Поэта дома не нашли –

      И, увенчавшись кипарисом,

      С французской повестью Борисом

      Домой уныло побрели.

      Какой святой, какая сводня

      Сведёт Жуковского со мной?

      Скажи – не будешь ли сегодня

      С Карамзиным, с Карамзиной? –

      На всякий случай – ожидаю,

      Тронися просьбою моей,

      Тебя зовёт на чашку чаю

      Раевский – слава наших, дней.

      Затем Раевский-младший принялся рассказывать Пушкину о Заграничном походе: о сражениях при Дрездене и под Кульмом, о «Битве народов» под Лейпцигом, когда его отец снова был тяжело ранен в грудь, но остался на лошади до конца сражения, об атаке корпуса Раевского на парижский квартал Бельвиль, благодаря успеху которой удалось занять господствующие над городом высоты, что в немалой степени способствовало поражению неприятеля… Разумеется, рассказывал и о французской столице. До тех пор, пока их не разыскал на берегу быстроногий мальчишка-казачонок, присланный генералом с повелением возвращаться к запряжённым экипажам.

      Пора было снова отправляться в путь.

      ***

      Свежие лошади резво бежали по дороге, которая скоро пошла вдоль двух берегов: по левую её сторону потянулся буйно заросший очеретом Ахтанизовский лиман с проглядывавшей поодаль неподвижной гладью воды, а справа взорам путников открылся просторный Темрюкский залив, кативший на берег неторопливые морские валы. Над заливом парили стаи белокрылых чаек, высматривавших в воде рыбные косяки, а ближе к горизонту двумя светлыми мазками маячили среди волн паруса рыбачьих лодок.

      Поезд генерала Раевского мчался вдогонку за быстро склонявшимся к земному окоёму багровым солнечным диском…

      Миновали