Хроники Арехина. Василий Павлович Щепетнев

делу, – Петр Александрович оглядел троих гостей. Нет, гости – неподходящее слово. Троих исследователей тайного мира? Длинно, но по сути верно. Но для себя он называл их зелаторами, людьми, находящимися на низшей ступени проникновения в Тайну. – Вам слово, Александр Иванович.

      Арехин-старший встал, чувствуя себя, как на экзамене.

      – В войну двенадцатого года один из пленных, Антонио Росси, был взят в поместье моего прапрадеда, Василия Ивановича Арехина. Тогда это было в обыкновении: брать раненых на своё попечение. Госпитальная служба с наплывом раненых не справлялась, а в поместье, по крайней мере, можно было обеспечить хороший уход. Своих-то раненых, разумеется, пристраивали в первую очередь, но у своих почти всегда была родня, близкая или не очень. К чести наших прадедов, пленных, тем более, раненых пленных врагами они не считали. Достаточно было пленному дать слово до окончания войны никаких действий против России не предпринимать, как он мог рассчитывать на самое снисходительное отношение. Вот так и оказался на воронежской земле лейтенант Антонио Росси. Увы, несмотря на все старания крепостного лекаря, он скончался, да и мудрено было не скончаться, потеряв в сражении ногу по колено, а затем, уже в госпитале, подхватив и злокачественную горячку.

      Перед смертью он оставил прадеду свое единственное достояние и историю в придачу. История такова: во время египетского похода Наполеона Росси и ещё четверо его товарищей, патрулируя Каир, стали свидетелем нападения египтян на француза, что было редкостью невиданной: обыкновенно египтяне вели себя тише воды, ниже травы. Патруль обезвредил нападавших (как, лейтенант не уточнял, верно, порубив в капусту), но от полученных ран француз умер у них на руках. Ну, умер, так умер, на войне это случается. После француза осталась карта, которая, по-видимому, и являлась целью нападения египетских разбойников. Или не разбойников: Росси считал, что они принадлежали к привилегированному сословию, о чём свидетельствовали и одежда, и оружие, и бледность, ухоженность кожи лица и рук.

      Рассмотрев карту, Росси сотоварищи решили, что это карта сокровищ. Поскольку в самое ближайшее время им предстояло расстаться, да и вообще военный человек в походе в себе неволен, они разрезали карту на сто частей, поделили части между собой и договорились потом, по окончании похода, встретиться, собрать карту воедино и разобраться, где и какие сокровища находятся, отыскать их и разбогатеть. Но не сложилось. Ни с картой, ни с судьбой. О судьбе своих товарищей Росси ничего не знал, или, во всяком случае, ничего не сказал. А фрагменты карты – вот они, – Александр Иванович показал конверт, который до поры держал в руках. – Прадед мой посчитал историю Росси сказкой авантюриста. Действительно, резать карту на сто кусков – что может быть нелепее? Хотя, если представить то время, возможно, смысл в том был: отдать карту кому-то одному было бы тоже опрометчиво. Тот один мог точно также быть убитым, как и любой другой. В общем, дело так бы и закончилось забвением, но прадед всё-таки решил сохранить эти карты, как