Надя и Марея. Диана Юнкевич

моих, а то поди голодные совсем.

      – Его Верный зовут? – спросила Надя у бабы Глаши и ласково посмотрела на Верного. – Спасибо вам, баба Глаша.

      Надя раскрыла входную дверь и пропустила Верного вперед, а следом зашла сама. Пес, чуть поскуливая, лег возле кровати Прасковьи Егоровны и уткнулся носом в деревянную ножку кровати. Надя поставила пирожки на стол и вернулась к Верному.

      – Тебе тоже плохо? Я тебя, как никто другой, понимаю.

      Она села на колени возле Верного, обхватила его мощную холку руками.

      – Что ты там нашел?

      Перед мордой Верного лежала маленькая иконка Богородицы со скошенными, стертыми краями.

      – Бабушкина, наверное. Да? Ты её знаешь?

      Надя показала иконку Верному. Тот, на удивление Нади, завилял хвостом.

      – Ты меня понимаешь? – спросила она удивленно.

      Он опять завилял хвостом.

      – Какой же ты умный!

      На Надю смотрела живая Богородица, по-настоящему живая. Грустные глаза Богородицы неожиданно наполнились светом, потеплели и улыбнулись так же, как раньше ей улыбалась мама. Надя от неожиданности замерла на месте, как вкопанная, боясь нарушить таинство происходящего. Золотая тонкая вуаль Богородицы легко развевалась на ветру, комната наполнилась запахом ладана. Надя осмотрела комнату, все предметы стояли на своих местах, форточка была плотно закрыта. Она вдохнула поглубже сладкий, густой запах благодати, проглотила его, почувствовала внутри разливающееся тепло.

      – Богородица, спасибо тебе.

      Она поцеловала иконку и прижала к груди.

      – Мне очень плохо без мамы и папы.

      Тело расслабилось и затряслось.

      – Почему их не стало? Я же без них не выживу. Ты понимаешь меня?

      Надя моляще смотрела на Богородицу, Богородица отвечала строгим взглядом. Конечно, она не осуждала её, высшие существа не осуждают, но то, что сейчас говорила Надя, Богородице явно не нравилось.

      – Судьба! – остро пронзило Надю. – Так всегда говорила мама. Но почему у меня такая судьба? За что?

      Тяжелый камень в груди растворился. Он жег грудь и все время ныл и так больно, что хотелось его вырвать и выкинуть, но не получалось. Надя подняла глаза, прямо над ней, подбоченясь, стояла разъярённая Снежа.

      – Вы еще здесь? – пискляво завизжала Снежа. – Убирайтесь вон! – она пальцем указала на дверь. – Не могу вас больше видеть. Дайте мне спокойно полы домыть. Вокзал-базар устроили… не обойти, не объехать вас.

      Надя вгляделась внимательнее, у Снежи на левом плече сидело Лихо, оно что-то нашептывало ей в ухо, нервно подергивало левым плечом, болтало тонкими ногами ниточками, строило Наде устрашающие морды.

      – Это твоих рук дело! – прошептала Надя, глядя на лихо. Она нерешительно подошла к Снеже. – Снежечка, ты только не нервничай…

      – Не подходи ко мне! – громко завизжала сестра. – Я тебя видеть не могу, меня трясет от твоего присутствия, да еще этот ненормальный с тобой! – она бросила презрительный взгляд на Верного.

      – Снежечка,