Брюсова жила. Василий Павлович Щепетнев

яться силенкой, кто кому пальцы переплющит, но передумал, а то и вправду мальцом считать будут. А он не малец, хоть и на голову ниже Корнея. Ещё подрастет. Они, Курачковы, долго растут. До двадцати лет. И даже больше. А ему всего-то тринадцать. Весною будет. Сейчас правда лето только начинается, за ним осень, зима, но ведь никуда весна не денется, придет на следующий год.

      – Вы, ребята, пока поболтайте, а мы комнату приготовим, – сказала мать.

      – Не девчонки – болтать попусту, – ответил Санька.

      – А вы не попусту.

      День только начинался. Во дворе куры, словно депутаты, искали поживу. То рыли землю в поисках червяка или ещё какой добычи, то вдруг кидались к бадейке, куда мать обыкновенно сыпала корм, проверить – не появился ль обед. Какой им обед, погодят.

      – Ты, Корнейка, на поезде ехал? – задал Санька вопрос. Не то, что б не знал, или интересовался очень, а из вежливости. Гостей положено спрашивать о дороге, о здоровье, о ценах на то и се. Про цены ему совсем неинтересно, про здоровье тоже, и так видно, здоровый гость, остается – про дорогу.

      – На поезде, – охотно откликнулся Корнейка.

      – Не побоялась мать одного отпустить?

      – Мать-то нет, а проводник упирался. Мол, не положено малолетним одним, без сопровождения ездить.

      – Выдумывает, верно.

      – Нет, не выдумывает. Есть такое правило.

      – И как же ты доехал?

      – Мать сказала, чтоб он и присматривал.

      – И…

      – И присматривал. Как мимо меня пойдет, так и смотрит, смотрит. Вокруг даже смеяться начали, уж не диверсанта ли приметил.

      – А ты на какой полке спал, на верхней, или на нижней?

      – Место нижнее было, да я его уступил.

      – Правильно, я тоже люблю на верхней полке, – Санька, правда, ездил на поезде всего один раз в жизни, совсем малышом, ещё до школы, но верхняя полка ему понравилась навсегда. Высоко, никто не мешает, и в окошко смотреть интересно, лежишь и смотришь – поля, деревни, реки, леса… А на нижней полке если лежишь, то ничего не видишь, кроме облаков и попутчиков.

      – Айда на улицу?

      – Айда, – серьезно ответил Корнейка.

      Улица, главная, она же единственная, тянулась из конца в конец деревни. Были правда ещё два-три переулочка, но так… неинтересные. А на улице – интересно. То трактор проедет, то мотоцикл, а по воскресеньям аж целый автобус из района.

      – Пацаны у нас в Лисьей Норушке нормальные. Хорошие, можно сказать, пацаны, – рассказывал он Корнейке. – Есть два-три вредных, зато остальные дружные. Я тебя с ними познакомлю, с Ваняткой, с Равилем, ещё с Петькой Пирогом, да со всеми…

      – Познакомь, – Корнейка шел спокойно, отдыхая, но Санька видел, как гость внимательно рассматривал и дома, и деревья, и даже кошек, что лениво лежали в предчувствии жары в тенёчке.

      Навстречу, скучая, шел Петька Пирог.

      – Физкульт-привет! – Петька недавно прочитал книжку про старую жизнь, и вторую неделю сыпал диковинными словечками: звено, пионер, драмкружок. Он и Саньке дал её почитать. Ничего книжка, про клад. Большой алмаз помещик спрятал, а ребята нашли. Не шаляй-валяй наугад, а подумали – и нашли. Дедуктивный метод.

      – Привет-фикульт, однако, – ответил он. – Знакомься, это мой брат двоюродный, Корнейка. Сегодня утром приехал. С Урала. А это Петька-Пирог, мы его Пирогом зовем оттого, что он лодку строил, пирогу.

      – Очень приятно, – дурашливо шаркнул ножкой Петька. – Как высокому гостю понравилось наша маленькая, скромная, но очень уютная деревенька?

      – Ты, Петька, добра молодца накорми, напои, спать уложи, а уж потом спрашивай, как понравилось, – Санька немного волновался. А ну, как Корней не поймет шутки, обидится?

      – Деревенька хорошая. Простору много, – начал обстоятельно отвечать Корней. – Особенно впечатляет высокий уровень содержания кислорода в атмосфере и отсутствие хлора, бензола а также окиси углерода в почвенных водах. Рогатость коров позволяет надеяться на бурный рост производства товаров народного потребления, а качество гумуса обеспечит высокую наполняемость закромов родины. По самую маковку.

      – Съел? – Санька толкнул Пирога в бок. – На Урале шутить тоже могут.

      – Вижу, – согласился Петька. – А откуда – с Урала?

      – Каменка. Деревня вроде этой. Только гор побольше.

      – Ну, побольше – это не фокус. У нас и одной нет. Равнина.

      – Ладно, равнинники, – перебил Петьку Санька, – ты лучше скажи, куда идешь.

      – К Равилю. Обещал помочь, ему клуб убирать нужно. Мать-то в больнице.

      – Давай и мы… Корнейка, пойдем, поможем? – вот тебе, братец двоюродный, и проверочка, Корней ты или Корнейка.

      – Отчего же не помочь, – согласился Корней.

      – Да ты с дороги…

      – Не пешком же шёл. Ехал.

      – В запломбированном вагоне? – не удержался Петька.

      – В плацкартном.

      – Это