Бывшие. Crazyoptimistka

ело касается работы, то ему не найти равных. Он – лучший психотерапевт в этом городе.

      – Вы же помните, что я просто держу ее в пальцах и имитирую процесс курения? – копирую его фразу, но немного на другой лад.

      – Я могу предложить вам более действенные способы для расслабления.

      – Да? – все же обхватываю губами сигарету. – Какие же?

      – Могу включить медитационную музыку, так же у меня есть большой арсенал игрушек – антистресс, чтобы вы могли занять свои руки. Могу зашторить окна и приглушить свет, чтобы вам было комфортней. Многим пациентам нравится, когда они не видят меня и могут не скрывать своих чувств.

      Еще лет пять назад я бы забилась в истерике от такого предложения. Потому что тогда боялась трех вещей: темноты, открытых окон и мужчин в целом. Трудно поверить, что у меня получилось преодолеть все это. Конечно, не без помощи доктора Хоупа*.

      * (прим. автора – надежда).

      Этот неказистый мужичок с выдуманной «говорящей» фамилией был первым мужчиной, которому я смогла довериться. Не сразу, на это понадобилось пару лет, но он смог помочь мне. Он действительно подарил мне надежду, в которой я так остро нуждалась. Миллиметр за миллиметром, я обнажала свои страхи и училась с ними бороться. Иногда получалось сразу, иногда срывалось все на полпути. Я напоминала себе новорожденного черепашонка, который вылупился из своего яйца и теперь отчаянно барахтался в песке, чтобы доползти к кромке моря и наконец-то попасть в свою стихию.

      – Бросьте, Джон, если бы я хотела откровений в темноте, то я бы пошла на исповедь к священнику. – Усмехаюсь, но сигарету убираю обратно в правую ладонь. – Не стоит, я и так справлюсь.

      – Очень рад видеть и слышать, что достигнутый нами прогресс до сих пор держится. – Одобрительно кивает он головой и берет в руки блокнот с ручкой, удобно устраиваясь в своем кресле напротив. – Так что же вновь вас привело ко мне?

      – Ко мне вернулись кошмары.

      – Давно?

      – Уже месяца два, как я снова не могу нормально спать.

      – Расскажите подробнее о ваших снах. Что послужило толчком для их появления?

      Откидываю голову назад и делаю глубокий вдох. Я не боюсь показаться больной на голову, нет. С уверенностью могу сказать, что в этом кресле до меня побывали люди с более страшными и навязчивыми мыслями. На то мы и посещаем психолога, чтобы вновь обрести баланс с пресловутой гармонией, которую пропагандируют из всех щелей. Я просто…просто опасаюсь того, что озвучив явный факт возвращения кошмаров, снова впущу забытых демонов в свою жизнь. А она у меня и без того дерьмовая с редкими проблесками спокойствия.

      – Пришлось вернуться в город на похороны матери.

      – Сочувствую.

      – Не стоит, – отмахиваюсь, – я даже рада, что она отмучалась. После ухода отца, мама совсем превратилась в тень.

      – Все равно, это огромная потеря для вас. По сути, она была последней живой родственницей, ведь так?

      Если до этого я лениво бродила взглядом по стенам его коморки, то после этой реплики, мой пристальный взор намертво фокусируется на психотерапевте. И тем самым даю ему понять, что в этом вопросе мы разбираться не будем. Здесь нечего обсуждать, ведь я почти смирилась с тем, что произошло.

      – Продолжайте, – доктор Хоуп верно истолковывает мой молчаливый призыв.

      – Первый кошмар был на следующую ночь после похорон. Я дико устала после длительных разбирательств с адвокатами по поводу наследства. Нервы были ни к черту и я немного выпила.

      – Понимаю, – мужчина стремительно черкает что-то на бумаге.

      – Вы только пометьте, что это был виски около ста грамм со льдом. Так же я не принимала никаких таблеток и других запрещенных веществ.

      – Знаете, вы единственный пациент в моей практике, который обошелся без лекарств. И этот факт очень запоминающийся. – Почему-то он был не удивлен тому, что я наблюдаю за его действиями и вполне спокойно отнесся к моей просьбе.

      Едва сдерживаюсь от едкой усмешки. Знал бы ты, насколько он был запоминающимся для меня. Выходить из состояния невменяемости без транквилизаторов было адски сложно. Но я до их помнила горьковатый привкус пилюль во рту, которыми меня так щедро накачивали в особняке. И, естественно, я помнила то одурманенное состояние, которое наступало после. Когда разум становился невольником в собственной черепной коробке, а тело двигалось отдельно от твоих желаний и наружу вырывались самые пахабные инстинкты. А когда на утро все прояснялось, то жить не хотелось от воспоминаний. Так что да, я завязала со всеми видами колес. Даже с теми, которые могли бы снять банальную головную боль или спазмы при месячных.

      – Так вот, – оживаю вновь, – с этого вечера все и началось. Сначала раз в неделю, затем трижды, а сейчас каждый вечер.

      – И что вы видите в этих снах?

      – Пустую комнату в родительском доме. Она погружена в полутьму и окна распахнуты настежь. – Только при одном воспоминании кожа моментально покрывается мурашками. И хотя на улице жаркий август, но даже он не