Время, бесстрашный художник…. Юрий Левитанский

воссозданья,

      повторенья,

      завершенья круга,

      воскрешенья

      линий изначального рисунка,

      формы прошлогоднего листа.

      Человек сидит в весеннем сквере,

      в сквере,

      переполненном грачами,

      их высокомерными речами,

      вздорностью грачиных пересуд.

      Черные пасхальные старухи

      с древними рублевскими очами

      белые платочки с куличами

      мимо сквера бережно несут.

      Человек сидит в весеннем сквере,

      улыбаясь грусти безотчетной,

      смотрит,

      как в песке играют дети,

      хлебцы выпекают на доске,

      как они песок упрямо роют,

      на песке

      песочный домик строят,

      крепость воздвигают на песке.

      А весенний гром,

      еще несмелый,

      первый,

      еще робкий,

      неумелый,

      тихо погромыхивает где-то,

      громыхает,

      душу веселит.

      А весенний дождик все смывает,

      облегчает,

      очищает душу,

      обещает радужное что-то,

      что-то неизвестное сулит,

      что-то позабывшееся будит –

      что-то будет,

      что-то еще будет,

      что-то еще здесь произойдет.

      И тогда в дожде,

      как наважденье,

      возникает давнее виденье –

      женщины забытые глаза,

      два бездонных,

      два бессонных круга,

      и сквозь них,

      сквозь дождь,

      неторопливо –

      человек по улице идет,

      и навстречу женщина идет,

      и они

      увидели

      друг друга.

      Воспоминанье о шарманке

      В высоком и тесном дворе,

      как в глубоком колодце,

      на дне

      появлялся шарманщик,

      появлялась шарманка,

      появлялся мотивчик,

      наивный и грустный,

      и тогда открывались окошки,

      и двор оживал,

      и в окне проступало лицо,

      проступала рука,

      проступала ладонь под щекой,

      из окна вылетала монетка,

      завернутая в бумажку,

      и летела на дно колодца –

      летела копейка,

      летела слезинка,

      летела улыбка,

      летела ромашка,

      летела синица,

      жар-птица,

      райская птица,

      ах, спасибо, шарманщик!

      Но кончался мотивчик,

      уплывала шарманка,

      удалялся шарманщик,

      унося в кармане копейку,

      слезинку,

      улыбку,

      ромашку,

      синицу,

      жар-птицу,

      райскую птицу,

      и колодец двора

      наполнялся,

      как дождевою водой,

      тишиной,

      и она

      расходилась кругами,

      расходилась

      кругами,

      расходилась

      кругами…

      «Еще апрель таился у запруд…»

      Еще апрель таился у запруд,

      еще была пуста его купель,

      а