Время, бесстрашный художник…. Юрий Левитанский

что, если вниз головой? –

      внезапно я звук различаю живой,

      шуршанье и клекот,

      как будто бы птичья

      гортань прочищается. Тронулся лед!

      И что-то случилось. Почти ничего.

      Всего только дрогнули чаши весов.

      И ключ повернулся. И щелкнул засов.

      Но это,

      возникнув бог весть из чего,

      моих журавлей предвещало прилет.

      (Вот тут и поди разберись, отчего,

      откуда все это начало берет!)

      Но клекот, шуршанье, и сдавленный зов,

      и множество смутных еще голосов…

      Да что же случилось? Пока ничего.

      Но тронулся, тронулся, тронулся лед.

      Теперь не пытайтесь тягаться со мной!

      Нет, вам не подняться теперь до меня!

      О господи, что ж это было со мной?

      Неужто и впрямь начинали меня

      серьезно тревожить вопросы величья,

      забвенья и славы,

      наличья врагов,

      а то – еще лучше –

      вопросы наличья –

      ну, словом, весь этот набор пустяков?

      Нет, дудки! Ищите себе дураков!

      Моих журавлей начинается лёт!

      И ветер охоты подул на листы,

      и пороховницы мои не пусты,

      и ход моих мыслей сегодня таков,

      что впору с богами соседствовать мне!

      Да что там – с богами! Я сам из богов!

      Движенье созвездий и ход облаков

      решительно благоприятствуют мне.

      И все-то мне на руку,

      все мне с руки,

      и все на мою только мельницу льет.

      Так что же случилось?

      Пока ничего.

      Но тронулся, тронулся, тронулся лед.

      Второе тревожное отступление

      Ну вот и вернулись твои журавли.

      И ветер охоты подул на листы.

      И пороховницы твои не пусты.

      Ну что же, прекрасно!

      И ход твоих мыслей сегодня таков,

      что можешь с богами соседствовать ты.

      Да что там – с богами! Ты сам из богов!

      Ну что же, возможно.

      А все же давай разберемся сперва –

      с чего закружилась твоя голова?

      Всего-то с того, что умеешь слова

      писать на бумаге?

      Что можешь придать им порядок такой,

      чтоб строки стояли строка над строкой

      и чтобы одна отвечала другой

      своим окончаньем?

      Что вместо, к примеру, весна и сосна

      ты нынче рифмуешь весна и весла –

      и в этом ты зришь своего ремесла

      прогресс несомненный,

      как если бы рифма весна и весла

      уменьшила в мире количество зла,

      хотя б одного человека спасла

      от пули, от петли?

      А ты не подумал, садясь за стихи,

      что, может быть, это и есть пустяки –

      уменье писать на бумаге стихи,

      стихи на бумаге?

      И разве тебе не казалось порой,

      что ты занимаешься детской игрой,

      в бирюльки играешь во время чумы,

      во время пожара?

      Что все эти рифмы – безделица, вздор,

      бубенчики