Инверсия за тридевять парсеков. Светлана Липницкая

а вот так наизусть по незнакомому зверю не смогу, придется лезть в справочники.

      – Десятое, – поправила я, заканчивая наводить лоск роптеру. Когда он только прибыл, шкура вся была в лишаях и покусах, биолюминесценция только на краешках оставалась. А сейчас так и тянуло завязать дурацкий бантик и отправить за призами на выставку. – Первые два он шепнул мне на ушко.

      – А, ну тогда пятнадцатое.

      За дверями зверинца послышался короткий вскрик, грохот и серия невнятной брани – в общем, все звуки, сопровождающие падение куда-то бежавшего Финика. Хока с любопытством вытянула шею, хотя сквозь стену увидеть ничего не могла, а я отвлеклась, так и не выяснив, чем она прогневила капитана аж пять раз за утро.

      – Ты на Линат была раньше?

      Я помотала головой, не отрываясь от работы. Чаще всего мы швартовались к галактическим «середнячкам» с подходящим для «Фибрры» космопричалом. Из восьми сверхразвитых планет с момента моего появления на корабле мы были только на двух. И прекрасно! Перед стоянками на корабле всегда царила суета, но сегодня экипаж пребывал в крайней степени безумия. Объем работы напрямую зависел от количества филиалов МИК на планете, а на Линат их больше сотни – абсолютный рекорд.

      – Я тоже не была, только снимки видела. Моя подружка там работает, может, успеем свидеться после всех дел… Говорит, самая красивая планета из сверхразвитых!

      – Венимор тоже так считал.

      – Ой, – виновато вскинулась Хока.

      – Ничего, мне приятно его вспоминать.

      За дверью снова зашумели, но на этот раз звуки соответствовали лингвисту, столкнувшемуся с контактером.

      – Ariamir, tekh na igini!

      Смысла я не поняла, но звучало это так оскорбленно, будто Рим гнался за Фиником через весь балкон, чтобы надеть на голову горящее ведро.

      – Ma khait gi… То есть?! – опомнился начавший было оправдываться Рим. – Ты сам в меня врезался, это рефлекс!

      – А чего ты тут встал?!

      Дальнейший разговор, если это можно было так назвать, собеседники вели на смеси двух языков, постепенно повышая голос. Причем орал по большей части Финик, что парню вообще-то было не свойственно. Скорее бы уже якорь бросить, скоро совсем с ума сойдем!

      Спустя минуту Рим ворвался к нам с лицом потрошителя. Огляделся горящими глазами и, не найдя на чем сорвать злость, рявкнул:

      – Валим из этого дурдома, пока весь экипаж в ангар не стекся! Надо выйти первыми, иначе до вечера у шлюза толкаться будем.

      – Сейчас?! – всполошилась я. – А работа?

      – Нужно успеть к Шумному Времени, если повезет – покончим с конфликтологами до его окончания.

      Ах да, Шумное Время…

      Примерно пять поколений назад линатиане сочли, что на родной планете стало слишком шумно, и ввели запрет на «лишние» звуки, оставив для них всего два часа в сутки. Чтобы говорить, петь и даже шепотом сплетничать на Линат в иное время приходилось получать разрешение. Все дело в особой атмосфере, якобы разносящей звук на много километров вокруг. Мне пока не довелось испытать на себе