Злой человек. Александр Операй

почему. И сколько не пытался вернуть контроль над лицом, всякий раз терпел неудачу. Безумие подступило так близко и вот наконец воплотилось. Безудержный смех и веселье разрывали Ивана на части. Лопата бросила на него осуждающий взгляд и ушла.

      В доме что-то трещало, ломалось и падало вниз. Стекла на втором этаже потемнели, а потом лопнули. Огонь вырвался наружу и тронул крышу.

      Иван обернулся и понял, что больше никогда сюда не вернется.

      На Земле все сгорит.

      Он прошел через сад и забрался в машину.

      В салоне всегда было тесно. Он вспомнил, как прятался здесь от проблем под юбкой жены: соленый вкус её тела и хохот. Алиса смеялась раздражающе громко. Так, словно знала, что навсегда останется глупой девчонкой.

      – Жить, Ванечка, значит когда-нибудь умереть. Поцелуй меня там. Сорви еще одну розу в саду.

      Он покачал головой.

      – Я выцвел, как фотография. На старом снимке только куски слизи из носа. Белые, желтые, черные пятна. Я медуза в мертвом, испарившемся океане.

      Иван глянул на пассажирское место, желая убедиться, что Алиса его понимает, но там было пусто.

      Он вырулил на дорогу и поехал в сторону города.

      Пыль и мусор. Трещины на земле. Ограда шатается под натиском ветра. Кажется, осень. Зима? Или лето? Трудно сказать. Всё увядает. Небо превратилось в песок и шелестит по асфальту.

      На обочине погибают брошенные автомобили, останки заправочных станций, руины придорожных кафе, мертвые пальмы и провода.

      Под мостом дрожит старая церковь.

      Все двери закрыты, но служба идет.

      Из динамиков на крыше часовни звучит старческий голос:

      – Это не оживленная магистраль, что ведет ввысь. О нет, это дорога в ад.

      Иван не смог разобрать другие слова.

      Ветер задул с новой силой и все звуки слились в диком стоне и свисте надвигавшейся бури.

      Город заносит песком. Вечный прилив. На улицах царит запустение. Автобусные, троллейбусные, трамвайные маршруты ведут к заводам, которых давно уже нет. Плакаты вдоль дороги рекламируют лучшую жизнь и продают барахло. Здания без окон и дверей зияют черными дырами. Тысячи пустых глазниц следят за Иваном. Школа, детсад, поликлиника, торговый центр, жилые дома. Одинаковые микрорайоны тянутся до самого центра. В большинстве из них давно нет ни воды, ни электричества. Многоэтажки превратились в семейные склепы. В квартирах валяются книги, фотографии, детские игрушки, мебель и трупы.

      Городской парк с аттракционами выглядит скверно. Карусели покрылись ржавчиной и скрипят на ветру. Всюду ямы, камни, разрывы. Зал игровых автоматов, «Дом вверх дном», «Комната страха» и «Замок с приведениями» рассыпаются в прах, но все еще ждут новых клиентов. В торговых павильонах лежат сувениры, одежда и обувь, пляжные аксессуары, сумки и рюкзаки.

      На площади у кинотеатра валяется памятник миру. Скульптуры людей несут на руках земной шар. Прикрытое трауром лицо женщины лежит на плече мужчины и плачет. На постаменте граффити: проклятия и молитвы.

      Gott ist tot.

      Отче! Прости им, ибо не знают, что делают!

      Иван