Архив. В. М. Ломов

спиной упал на батарею у стены и, опершись об нее руками, повис на ней, сгруппировался и с такой силой ударил мужчину обеими ногами в грудь, что того отбросило к противоположной стене. Он стал хрипеть и задыхаться.

      Елена схватила за руку Николая и потащила его наверх к себе. Хозяйка еще не спала.

      – Что там за шум в подъезде? – спросила она. – Это опять вы? Лена, на тебе лица нет. А у вас кровь на лбу. Рубашка порвана. И тут кровь. О господи! Да что случилось-то?

      Елена сбивчиво рассказала о нападении.

      – Останьтесь, Николай, не выходите, – то ли предложила, то ли скомандовала хозяйка.

      Пока Николай умывался, а потом звонил и успокаивал мать, Елена достала из-за шкафа раскладушку и застелила ее.

      – Выпить бы, – Николай облизнул пересохшие губы. – Ничего нет?

      Елена поставила на стол «Плиску», две рюмки.

      – Сперва давай смажу и перебинтую.

      Она дотронулась до его голого плеча и вздрогнула:

      – Ты весь горишь.

      Во втором часу улеглись. Суворов никак не мог унять дрожь во всем теле. Сначала подумал – от стычки в подъезде, но потом понял – от присутствия Елены. «Бёдро». Он слышал, что она не спит, ворочается, пребывая, скорее всего, тоже в состоянии крайнего возбуждения.

      Николай встал, подошел к кровати и плашмя упал на взвизгнувшую Елену, как коршун на свою жертву. Они, сцепившись, катались по кровати, кусали до крови губы друг другу, рвались телами навстречу близости, путались, судорожно смеялись…

* * *

      – Кто там опять всю ночь шумел в подъезде? – спросила утром хозяйка.

      Елена, зевая, сказала:

      – Пацаны, наверное.

      А Николай, расслабленный от бессонной ночи, не мог сдержать блаженной улыбки:

      – Шумели? Да? Ничего не слышал.

      – Ты бредил во сне, – сказала Елена. – Ну-ка, нет, жар не спал.

      После этого Николай больше года встречался с Еленой, никак не решаясь сделать ей предложение. Всё шло по-обычному, без особого накала чувств. А может, и не было меж нами этого сумасшествия в ту осеннюю ночь? Прошло полгода, и Николай сказал себе: то был сон, то был бред. Ведь я потом провалялся неделю в постели. Елена тоже ни разу не вспомнила о первом дне их знакомства, будто оно сразу началось со второго.

      «Да, в нашей жизни с ним всё было странным, от той первой минуты в автобусе и до той последней, когда крышка навсегда скрыла его», – подумала она. Белый лоб, заострившийся нос, и через мгновение – ничего. Она пыталась представить себя на его месте, и не могла. Видно, не пришел срок.

      Потом уже Елене донесли, что Надежда Алексеевна, узнав о слабости сына, присылала мужа разузнать о ней, и Георгий Николаевич, конфузясь под насмешливыми (так ему казалось) взглядами, расспрашивал о Елене Гусевой преподавателей(она тогда устроилась на кафедру секретарем). А когда вернулся с выполненным заданием домой, не мог вспомнить, что ему о девушке рассказали.

      – Да хорошая, чего там, – досадливо махнул он рукой. – Сходи сама, Надин, и узнай всё, что тебя интересует.

      Николай,