Мент правильный. Дмитрий Дашко

видели «контру», представителей того класса, с которым воевали ещё буквально вчера, и вопрос «за что кровь проливали?» отнюдь не был для многих красноармейцев риторическим.

      Потом начнутся индустриализация и коллективизация, гайки закрутят. Нэпманы исчезнут как утренний туман.

      В конце восьмидесятых их назовут по-другому: кооператорами. Потом это будут бизнесмены и предприниматели.

      Имею ли я что-то против них? Разумеется, нет.

      Влечёт ли меня революционная романтика? Тоже нет. Слишком хорошо врезались в подкорку слова о тех, кто пожинает плоды революции.

      Что из этого следует? Да только то, что я должен находиться где-то посередине.

      Ну а там как дело пойдёт. Может, сгину в бешеной пучине событий, которыми живёт молодая республика, а может, достигну чего-то такого, чего не добился сто лет тому вперёд.

      Время покажет, товарищ агент уголовного розыска второго разряда Быстров.

      Глава 4

      Миша обещал навестить меня на следующий день, но так и не появился. В принципе, ничего страшного, учитывая специфику его работы – могли бросить на дежурство или услать в командировку, обычное дело.

      Но, когда он не появился на второй день, я уже встревожился не на шутку, да и тот факт, что кроме него ко мне больше никто не приходил, тоже не вызвал у меня энтузиазма. Что-то произошло, и это «что-то» вряд ли из разряда приятных сюрпризов.

      Предчувствия меня не обманули.

      Это случилось на третий день, когда мне разрешили вставать и даже совершать прогулки. Не представляете, какое это было счастье. Каюсь, грешен, как подавляющее большинство мужиков, люблю порой поваляться на диване, но всему есть предел.

      Надо подвигаться, подышать свежим воздухом, округу рассмотреть.

      Для прогулок больных предназначалась вымощенная булыжниками узкая дорожка, опоясывающая госпиталь почти ровным кругом. Здесь было довольно уютно: ровно подстриженные деревца и кустарники, скамейки, выкрашенные успевшей обесцветиться голубой краской, имелась даже беседка, которая практически никогда не пустовала. В ней обязательно находились если не больные, так кто-то из персонала. И практически все курили: что мужики, что женщины, включая совсем ещё молоденьких медсестёр или санитарок.

      По этой причине я старался не соваться в беседку. Ну как снова проклюнется желание посмолить? Папирос у меня не было, но при желании всегда можно разжиться самокруткой.

      Нет уж, от греха подальше.

      Вернувшись с такой прогулки, я застал в палате невысокого плотного крепыша, у которого, казалось, совсем нет шеи. Он был весь какой-то квадратный, с непропорционально большой головой.

      Одет он был в кожанку и галифе, на боку – деревянная кобура «Маузера». Увидев меня, он выбросил руку:

      – Привет, Быстров! Не надоело прохлаждаться?

      – Надоело, – признался я и принялся разглядывать нового для меня человека.

      Очевидно, с Быстровым они были хорошо знакомы.

      Вот только