Сирийская жара. Ирина Дегтярева

Намеренно? Или потому что они с Ермиловым преследовали совсем другие цели в той вылазке к курдам – это теперь уже неважно. Петру, вероятно, просто не интересна была болтовня курда, и он переводил через пень-колоду.

      Меркулова тут же достала пухлую записную книжицу в бирюзовой обложке и начала сосредоточенно искать. Кто только не попал в этот заветный список – от настройщика пианино до генералов МВД, от артистов цирка до следователей СК и ФСБ. Среди них затесался студенческий приятель – курд Араз Мирзоев, которого называли в шутку Араз-Адвас. Он не обижался.

      Араз не стал журналистом и теперь владел рестораном на набережной Москвы-реки. Там он и принял Олесю, обрадовавшись ее звонку. После взаимных реверансов: «Видел тебя по телеку» и «Какой у тебя уютный ресторанчик», они удалились в его кабинет на втором этаже, взобравшись по гулкой винтовой черной лестнице.

      Из приоткрытого окна кабинета пахло весенней рекой и слегка соляркой. Меркулова с неохотой отказалась от предложенного обеда. Обычно она старалась есть везде, где предлагают, и в любое время. Работа журналиста подразумевает чувство постоянного голода, и не только информационного. Сейчас она торопилась и не хотела отвлекаться от главного.

      – Ты не будешь трепаться, а, Аразик? – Олеся взглянула на него, гипнотизируя черными глазищами.

      – Здрасьте, приехали! Когда я трепался? Я молчаливый, одинокий, – он кокетливо поморгал длинными ресницами, почесал короткую бородку, красуясь. На пальце у него блеснул серебряный перстень явно с недешевым зеленым камешком.

      – Ладно тебе! – ничуть не смутилась Меркулова.

      Она еще в институте обратила внимание, как он на нее заглядывается, потому и пригласил тогда на свадьбу своего брата. Имел виды. Но Олеся легкомысленно игнорировала. На свадьбе она и узнала, что он не армянин, а курд и знает курманджи.

      – Мне надо, чтобы ты прослушал одну запись. Это интервью. И дословно перевел с курдского. А потом забыл обо всем, что услышал. Запись – мой эксклюзив. Усек?

      – Кому я могу растрепать? Своему шеф-повару, что ли? Я, к счастью, отошел от журналистских дел. Садись, что же ты стоишь! – он указал на массивный кожаный диван в углу кабинета. Около него на столике стояли бутылки коньяка, виски и ликера. – Журналистика, знаешь ли, напоминала мне всегда погоню. Неизвестно куда и неизвестно зачем, но бежишь. Впереди несутся такие же охотники за информацией, взмыленные, голодные, борзые. Как стая летучих мышей с открытыми ртами. Авось по дороге что-нибудь само в пасть влетит.

      – Тут скорее дело политическое, – усмехнулась Олеся удачному сравнению приятеля. – Все же ты зря переквалифицировался. У тебя явный дар фельетониста.

      – Ну уж! А что касается политики, тем более. Упаси меня бог лезть в эту трясину. Особенно что касается курдского вопроса. Там непролазные дебри. Группировки. Борьба за власть и территории. Все это скучно и бесперспективно. Лучше делом каким-то заниматься. Вот я и… – он обвел рукой свой кабинет. – А между прочим, мой брат