Волк среди теней. Дэвид Геммел

как же ваш пастырь смотрит на то, что творит Риддер?

      Она усмехнулась.

      – Так пастырь-то – сам Риддер.

      – Вы правы, госпожа. Я плохо знаю людей.

      – Риддер через каждое второе слово изрекает что-нибудь из Библии. А чаще всего вот этот стих: «Слуги, повинуйтесь господам своим!»

      – Оно и понятно, – отозвался Шэнноу, устремив взгляд на дверь трактира, которая отворилась, пропуская высокого седого человека.

      – Это Бейкер? – спросил он.

      – Да.

      Шэнноу вынул из кармана блестящую обменную монету и положил на стол.

      – Примите мою благодарность, госпожа.

      – Это слишком много, – возразила она.

      – Трудящийся достоин награды за труды свои, – ответил он ей словами Писания.

      Флора отперла дверь, он быстро перешел улицу и нагнал лавочника, который немножко нетвердо стоял на ногах.

      – Добрый вечер, менхир Бейкер.

      Тот обернулся и посмотрел на Шэнноу водянисто-голубыми глазами.

      – Добрый вечер! – Он заморгал и протер глаза. – Я вас знаю?

      – Нет, я просто покупатель. Не будете ли вы столь любезны и не откроете ли свою лавку?

      – В такой-то час? Нет, сударь. Возвращайтесь, когда солнышко взойдет.

      – Боюсь, меня это не устроит, но я вам хорошо заплачу за беспокойство.

      – Надо быть, вам охотничье снаряжение требуется, – сказал Бейкер, выуживая из кармана ключ от лавки.

      – Да.

      – А я-то думал, Риддер нынче ублаготворен.

      – Это почему же?

      – Да той парочкой, которую Риггс приволок. Вот уж не думал, что вам понадобится ночью рыскать.

      Лавочник распахнул дверь, и Шэнноу вошел следом за ним.

      – Ну, выбирайте, что вам требуется. Я запишу на счет Риддера.

      – Не нужно. У меня есть монеты.

      Бейкер как будто удивился, но промолчал, и Шэнноу набрал соли, овсяной крупы, сахара, чая из душистых трав. Взял и мешок зерна. Еще он купил две новые рубашки и несколько фунтов вяленого мяса.

      – А вы, надо быть, приятель Риггса, – сказал Бейкер, кивая на адский пистолет за поясом Шэнноу.

      – У него есть такой?

      – Забрал у человека, которого они схватили сегодня. Не у черного, а у другого, с бородой в три пряди.

      Руфь смотрела из окна кабинета на студентов, проводивших большую перемену на широких газонах внизу. В Убежище их было тридцать пять – молодых, жаждущих учиться, мечтающих изменить мир. Обычно, глядя на этих юных миссионеров, Руфь испытывала прилив бодрости, чувствовала, как укрепляется ее вера. Но не в этот день.

      Зло людей, подобных Аваддону, она могла терпеть, так как им в Убежище противостояла любовь. Однако истинную опасность для нового мира представляли люди, подобные Йону Шэнноу и Даниилу Кейду, – темные герои, понимающие оружие зла и обращающие это оружие против тех, кто им пользовался, не отдавая себе отчета, что лишь обновляют насилие, которое стремятся