Дело дрянь. Рокфест: сердца трёх. Инна Федералова

челюстью, тихо произнес Джеб и уже оказался впереди меня.

      Черт его знает, что он хотел сделать.

      – Эй… ты отца-то не трогай, – также глухо процедила я, с уверенностью опустив руку на плечо.

      Крут не мог ничего слышать из-за струящейся воды под напором. Иначе…

      Иначе он бы не пощадил сына.

      …

      Вскоре Джеб ушел. Я вернулась в свою комнату и принялась засыпать Морина всеми волнующими вопросами в мессенджере. Он мне вчера так и не позвонил. Даже весточкой не отписался.

      Знаю, Морин ведет себя чересчур осторожно. И даже где-то понимаю, он не хотел, чтобы его видели в объятиях малолеток вроде меня.

      Но, мне ведь уже исполнилось восемнадцать! И вчера я была готова отдаться ему. Мы шли на это вместе. Если бы не выкрутасы Джеба, будь он трижды проклят.

      – «Ты сама выяснила что-нибудь у брата?» – пришло ответным вопросом.

      Мои щеки заполыхали от того, какими странными способами тот перебивал все мои попытки и намеки выяснить произошедшее.

      – «Эй, ты там?» – напомнил о себе Морин с последующей вибрацией мобильника.

      – «Не признается», – мне пришлось слукавить.

      Больше всего я сейчас опасалась потерять Морина. Может, это и есть любовь?

      После, он начал что-то очень долго писать. Сердце инстинктивно сжалось. Обычно, мой тайный бойфренд очень краток и глаголит только по делу. Через пару минут с перерывами ответ пришел.

      – «Твида я расспрашивать не стану. Если что выясню, сообщу. Пожалуйста, не выдавай нас. И, прошу, не обижайся. Сейчас мы должны прекратить какие-либо встречи. Обнимаю и целую, малышка».

      Глаза перестали различать буквы от накативших слез. Я раздраженно смахнула их левой рукой и нахмурившись, еще раз прочла последнее: “Обнимаю и целую, малышка”. Никаких тебе эмодзи или любовных стикеров. Чего уж там, подобное точно не про Морина. И все эти слова он написал настолько легко, будто его совершенно не могло заботить, каково будет без его игривого рычания на ушко, пока он крепко стискивает меня в объятиях.

      Едва подумав об этом и более не в силах сдерживать эмоции, разрыдалась в голос. Уму непостижимо! Серьезно? Это почти тоже самое, что сказать: “прости, детка, у нас ничего не выйдет”.

      Не помню, как уснула. В комнату ввалился отец. Я вздрогнула от прикосновения его ладони к своей голове.

      – Ну и мудак, этот твой Морин, – я увидела, что он держал в руке мой телефон, и мгновенно соскочила.

      – Па! Не суй свой нос в мои дела! – рассерженно выхватила у него свою вещь, на которую когда-то накопила множеством подработок.

      – Хочешь, я найду его и мордашку красивую поправлю? А затем сделаю селфи на его фоне? – не унимался Крут. – Заставлю его улыбаться с выбитыми зубами.

      – Перестань! Только посмей тронуть его! – от такой ужасной перспективы видеть любимого мужчину в неподобающем виде теперь уже соскочила с постели и угрожающе наставила на отца указательный палец. Смутившись собственной вспыльчивости, неразборчиво пролепетала: – Он вполне заслуживает