Желание. Николас Спаркс

я как-нибудь продержусь здесь своими силами.

      В этом она сомневалась, но ей вдруг захотелось предложить ему отдых.

      – Я вас предупрежу.

      Мэгги сделала еще глоток смузи.

      – Не знаю, упоминала ли я об этом в последнее время, но вы отлично справляетесь с работой.

      – Она мне в радость, – ответил он и выжидательно умолк, она снова убедилась, что он твердо решил не задавать личных вопросов. И это означало, что ей придется либо рассказывать о себе по собственной инициативе, либо хранить молчание.

      – На прошлой неделе я встречалась со своим онкологом, – наконец объявила она, надеясь, что голос звучит ровно. – Она считает, что еще один курс химиотерапии принесет вреда больше, чем пользы.

      Выражение его лица смягчилось.

      – Можно узнать, что это значит?

      – Это значит, что лечения больше не будет, и отсчет начался.

      Он побледнел, понимая, чего она не договорила.

      – О-о… мисс Доус, это ужасно. Мне так жаль. Не знаю, что и сказать. Могу я что-нибудь сделать?

      – Думаю, сделать не сможет никто и ничего. Но прошу вас, зовите меня Мэгги. Мне кажется, вы работаете здесь уже достаточно долго, чтобы мы звали друг друга по имени.

      – А врач уверен?

      – Результаты сканирования неважные. Метастазов полно, они повсюду. В желудке. В поджелудочной. В почках. В легких. И хоть вы и не спрашивали, мне осталось меньше шести месяцев. Вероятнее всего, где-нибудь три-четыре, а может, еще меньше.

      К ее удивлению, глаза Марка начали наполняться слезами.

      – О, господи… – выговорил он, и его лицо вдруг снова смягчилось. – Вы не против, если я буду молиться за вас? В смысле, не прямо сейчас, а когда вернусь домой.

      Она невольно улыбнулась. Разумеется, он будет готов молиться за нее, ведь он будущий священник. Она догадывалась, что он ни разу в жизни не выругался. Такой милый мальчик, думала она. Ну, строго говоря, молодой человек, но…

      – Я была бы рада.

      Несколько секунд оба молчали. Потом он, покачав головой, сжал губы.

      – Это несправедливо, – произнес он.

      – А разве жизнь хоть когда-нибудь бывает справедливой?

      – Можно узнать, как вы держитесь? Надеюсь, вы простите меня, если я зашел слишком далеко…

      – Ничего, – перебила она. – Пожалуй, я словно в тумане с тех пор, как узнала.

      – Это должно быть невыносимо.

      – Временами – да. Но в других случаях – нет. Странно, что физически я чувствую себя лучше, чем в начале года, во время химии. В то время бывали случаи, когда я нисколько не сомневалась, что умереть было бы легче. Но теперь…

      Ее взгляд блуждал по стеллажам, задерживаясь на собранных за годы безделушках, и каждая из них содержала в себе воспоминания об очередной поездке. В Грецию и Египет, в Руанду и Новую Шотландию, в Патагонию и на остров Пасхи, во Вьетнам и Кот-д’Ивуар. Столько мест, столько приключений.

      – Странно это – знать, что конец близок, – призналась она. – Сразу возникает масса вопросов. Заставляет задуматься, в чем вся суть. Порой мне кажется, что меня всю жизнь хранила и баловала судьба, а в следующий