Посмертная месть. Михаил Черненок

труда!..

      …От околицы Таежного по березовому мелколесью до покоса Бормотовых было чуть больше километра. Утро выдалось свежим. Прохладный ветерок вылизывал из низин остатки ночного тумана, а сочная густая трава искрилась крупными каплями росы. Вдали на горизонте над затянутым сиреневым маревом лесом всходило яркое солнце.

      Шагавшая рядом с Николаем Надежда, поежившись от холодка, застегнула «молнию» курточки-ветровки. Снизу вверх глянув на высоченного мужа, восторженно сказала:

      – Какая здесь суровая красота! Правда же, Коль?..

      Бормотов поправил на плече вилы с граблями и вместо ответа громко запел:

      Здесь у нас туманы и дожди,

      Здесь у нас холодные рассветы…

      Надежда тотчас подхватила мелодию:

      Здесь на неизведанном пути

      Ждут замысловатые сюжеты…

      Незаметно дошагали до выкошенной накануне проливного дождя луговины. Запоследние три солнечных жарких дня кошенина высохла так, что сгребать ее пришло самое время. За работу взялись споро, без раскачки. Перебрасываясь шутками, незлобиво подтрунивая друг над другом, задолго до полудня не только сгребли весь укос, но и уложили духмяно пахнущее разнотравьем сено в похожие на невысокие стожки копны. Завершив дело, Бормотов размашисто воткнул вилы в землю, кистью руки вытер вспотевший лоб и весело скомандовал жене:

      – Перекур с дремотой!

      – Я лучше грибы поищу, – сказала Надя. – На кошенине видела симпатичные груздочки. Жаль, корзинку из дому не прихватили. Собирать не во что.

      – Перевяжи ворот застегнутой куртки и складывай грузди, как в мешок, – посоветовал Николай, укладываясь на бок в тени под копной.

      Денек разгулялся на славу. В знойном мареве дрожала синева неба. Не смолкая стрекотали кузнечики. Под их бесконечную песню Бормотов быстро задремал. Очнулся он от далекого, вроде бы испуганного крика: «Коля-а-а!!!»

      Вскинув голову, Николай увидел стремительно бегущую по выкошенной луговине жену. Подбежав к нему, Надежда показала рукой на березовый лес в дальнем конце луга и, запыхавшись от быстрого бега, с трудом проговорила:

      – Коля… там… мужик…

      – Ты, девушка, не на грабли наступила? – улыбнувшись, пошутил Бормотов.

      – Там… мертвый мужик… – опять через силу выдохнула Надя.

      Николай, присвистнув, вскочил на ноги:

      – Замысловатый сюжетик! Придется посмотреть…

      …Одетый в железнодорожную форму низкорослый мужчина, скрючившись на правом боку, лежал в неглубокой ямке под растопыренным корневищем вывороченной березы, упавшей поперек узкой проселочной дороги с разбитой колеей. Приглядевшись к заросшему сероватой щетиной почерневшему лицу, Бормотов обернулся к стоявшей за его спиной жене и негромко сказал:

      – Это же Олег Люлькин… Помнишь, смесяц назад оставлял у нас неисправные «жигули»?

      – Тот хотя и невысокий, но симпатичный мужчина был, а этот… кошмар, – еле слышно ответила Надя.

      – Наверное,