Петля. Том 2. Инга Александровна Могилевская

Думаешь, ты его защищаешь? От меня?! – Нет. Ты мешаешь мне помочь ему.

      Снова высокомерная усмешка, снова тормошит братика:

      – Слышишь? Он считает, что тебе от меня только вред, а он, мол, может тебе помочь, если я не буду мешаться. Так что, мне тебя оставить и уйти?

      А тот все размазывает по рубашке бесенка горькие слезы, мотая из стороны в сторону взлохмаченной белесой головкой. Он вообще прекращал это делать? Или опять так отреагировал на очередное перековерканное высказывание старшего? Может, все-таки различает отдельные страшные для него слова или выражения, вроде «мне тебя оставить», и потому так…

      Видно, поняв, что перегнул палку, бесенок смягчает тон:

      – Да, успокойся, chaq’, не брошу я тебя здесь. Ты же знаешь, – поднимает глаза на Тито, – В одном ты, конечно, прав, он не мыслит так, как я. Боюсь, он понимает все гораздо лучше. Это мне, идиоту, еще многое не ясно.

      Этот спор ни к чему не приведет. Только зря время тянут. Тито делает решительный шаг навстречу. Пытается снова разъяснить бесенку проблему в ее чистом насущном виде:

      – Тут все яснее ясного, Рамин. В первую очередь нам надо залечить его раны. Сейчас и немедленно, пока еще не поздно, – еще шаг, – Это единственное, что я хочу. И это единственное, что ему сейчас, действительно, жизненно необходимо. Но уговорить его я не могу. И как с ним быть, не знаю. Мне жаль, но если для спасения его жизни понадобится немного прибегнуть к силе, то я…

      Это не было ни угрозой, ни предупреждением… Он вообще не имел в виду ничего такого, помимо, как ему казалось, правильно и логически расставленных приоритетов, которые сын Хакобо должен бы осознавать. Вот только, похоже, тот опять истолковывает все на свой лад.

      – Не подходи! – выкрикивает мальчик срывающимся на хрип голосом.

      – Бесенок, перестань…Ты же понимаешь, я не…

      – Да что б тебя! Стой там!

      От этого крика Тито замирает как вкопанный. Не смея шевельнуться, он с ужасом наблюдает, как одной рукой Рамин крепче прижимает к себе задрожавшего братика, а другой вытаскивает из-за пояса брюк охотничий нож.

      – Ну-ну… Это уже совсем лишнее! Что на тебя нашло? – еле выдавливает Тито, вытаращив на него испуганные глаза. Малыш тоже чуть поворачивает голову на бок, уставившись на сверкнувшее в руке его брата оружие.

      – Молчи! – рычит старший, – Я знаю, что делаю!

      С этими словами он закатывает по локоть рукав своей рубашки на руке, которой прижимает брата, вдавливает лезвие в тыльную сторону запястья и резко дергает. Морщится, сжав губы. Порывисто выдыхает. Потом удовлетворенно рассматривает алую полосу, оставленную ножом на своей бронзовой коже. Она быстро растет, набухает, растекается. Тяжелые капли чуть слышно начинают стучать по дощатому полу. Прячет нож обратно за пояс.

      Белый мальчик изумленно поглядывает на растянувшуюся в нескольких сантиметрах от его лица рану. Даже дрожать и хныкать перестает. Только издает какое-то тихое, кроткое, едва различимое «У-у».

      – Теперь давай сюда эту гадость, –