Сметенные ураганом. Татьяна Осипцова

я люблю тебя, – быстро, настойчиво заговорила Света, стискивая его руку. – И я не хочу, чтобы ты уезжал, тем более так далеко, туда, где стреляют.

      Он будто вздрогнул от ее слов и тихо промолвил:

      – Я обещал…

      – Ну и что? Ты ведь тоже любишь меня? Если мы поженимся, тебе дадут отсрочку, ребята уедут, а потом… Можно же не ехать вслед за ними? Твой отец наверняка устроит тебе другое назначение. Миш, ну что ты молчишь? Если ты любишь меня, ты должен…

      – Светочка, все не так, ты многое выдумала…

      Что она выдумала? Идея с отсрочкой казалась ей очень хорошей. Она взглянула ему в глаза, ожидая увидеть в них радость, любовь, а увидела что-то, похожее на испуг и обреченность. Почему он смотрит так странно и молчит?.. В сердце ее закрался холодок. А вдруг?.. Нет, не может быть…

      Миша молчал, и она решилась повторить:

      – Мишенька, давай поскорее поженимся, ведь мы же любим друг друга!

      Он едва заметно покачал головой:

      – Светочка, я не признавался тебе в любви.

      Да, вслух не признавался – но неужели…

      – Ты хочешь сказать, что ни капельки не любишь меня?.. – выкрикнула она. – Пусть ты не говорил, но я ведь чувствовала, видела. Когда ты пел про «солнышко лесное» – этим солнышком была я! Когда катал нас с Манькой на лодке в парке. А помнишь, в прошлом году, мы пошли на Мраморное озеро, и я подвернула ногу – ты нес меня обратно на руках? И месяц назад, на танцах у вас в училище…

      Света смотрела умоляющим взглядом, ожидая признания, что она для него особенная, не такая, как другие девушки, – любимая.

      – Ты обещал сказать что-то важное, я думала, ты, наконец, признаешься мне в любви! Скажи, ведь ты любишь меня? Любишь? – настаивала она, теребя его за руку.

      Прошло несколько секунд, он будто решался, говорить или нет.

      – Светочка, ты самая красивая, самая яркая из всех девушек, которых я знаю. Ты такая энергичная, живая… Не девушка, а фейерверк. Ты мне очень нравишься…

      – Ты любишь меня! – Она не спрашивала, а утверждала.

      – Да, люблю, – признал Миша, опуская глаза. – Но это не та любовь, которой ты ждешь от меня.

      Она услышала только, что он все-таки любит. Наконец-то!

      – И когда мы поженимся?

      Света потянулась обнять его, но Михаил отстранился.

      – Я позвал тебя сказать, что женюсь на Мане. Я боялся, что для тебя это будет ударом, и решил – ты должна услышать это от меня.

      Когда до Светы дошел смысл его слов, то показалось, будто солнечный майский день потемнел. Только что было светло, радостно, впереди была счастливая жизнь, и вдруг… Он сказал – Манюня? Да как же так?!

      – Ты… – пролепетала она непослушными губами, – ты ведь только что сказал, что любишь меня?

      – Тебя нельзя не любить. Ты такая… Ни один парень устоять не сможет.

      – Тогда при чем тут Манюня, если ты меня любишь?

      Она никак не могла понять, как можно любить ее и собираться жениться на Манюне. На Маньке Ганелиной, серой мышке, у которой ни лица, ни фигуры, да еще очки! Она представила подругу