Авдотья – дочь И. И. Сусова. Виктор Чугуевский

других хронометров неравномерно, но звучно отсчитывали свои секунды. Эта комната, как и другие, походила на антикварную лавку, бессистемно заваленную ценными вещами, обиходным старьем и кустарными поделками. Устроившись в кресле стиля ампир, на котором, возможно, сиживал император Наполеон (хотя, где он только не опускал свою венценосную задницу), Едренкин налил "Джонни Уокера" в граненный хрусталь, до самого края, и залпом опрокинул в широкий рот.

      За окном светились утренние сумерки. Неподалеку возвышался Колизеем строящийся итальянский квартал, там Вован застолбил своей семье элитный особняк с бассейном и мандариновым садом. Жизнь предвещала ему светлое будущее, вроде того, что обещали коммунистические бонзы своему бедному народу. И он, Едренкин, будет все-таки кататься в капитализме, как блин в масле и ни о чем не жалеть…

      На завтра, то есть уже сегодня, у Вована было запланировано два важных дела,– зайти во временное церковное убежище Николая Угодника, к отцу Иоанну, замолить грехи, коих набралось немало, и внести онную сумму на пожертвование будущему храму, который должен быть в скором времени изъят у "Союзмультфильма" и использован, по прямому назначению московской епархией. Отец Иоанн давно уже томился, под боком богоугодного здания, в душном и затхлом строении, где раньше располагалось отделение милиции, и в молитвах, денно и нощно взывал к господу приблизить торжество справедливости. Бедный старик и не чаял, что доживет до праведного дня, и его надо чем-то подбодрить… Затем позвонить Сусову и договориться с ним о встрече… Едренкин протяжно зевнул, выпил на посошок полстакана виски и поплелся в спальню…

      Глава 4. Ультиматум Обмылка

      1

      Ранним утром, в камеру предварительного заключения Бутырской тюрьмы примчалась Ксения. Полагаясь на ответственность мужа за свое чадо, она собралась в Испанию, а точнее, в Барселону. Ее должен был сопровождать младший брат Сусова, Иннокентий, бывший футболист, еще стройный мужчина средних лет. Внезапный звонок заставил отложить поездку. Заключенный под стражу муж описал ей свое отчаянное положение и просил срочно приехать с Авдотьей. Ксения впала в истерику, стала метаться по комнатам и беспрестанно курить сигареты, не забывая прикладываться к ликеру.

      – Успокойся, милая! – сказал ей Иннокентий.– Я говорил тебе,– Илья доиграется! Сколько было предупреждений и офсайдов, а вот и красная карточка!.. Прыгай в тачку и кати в тюрягу. Про Авдотью пока ничего не говори! Ему и так там не сладко!..

      – Спасибо, дорогой, за поддержку!..

      – Но ты, милая, порядком наквасилась! Давай я сяду за руль… Не хватало, что бы и ты загремела в больницу…

      Иннокентий спустился в гараж и они поехали к скорбным стенам Бутырки. По пути заехали на Даниловский рынок, купили фрукты, овощи, любимую Ильей краковскую колбаску и хрустящего французского хлеба, а в ближайшем супермаркете докупили сыра "пармезан", утиного паштета и бутылку "бордо". У проходной мрачного заведения к ним подошел адвокат Навлевако, с помятой физиономией и припухшими