Гуру любви в деле. Яна Полунина

она так елозила на стуле в кафе, что казалось, вот-вот убежит.

      – Да. Нет. – Девушка опустила голову, посмотрела мельком на выход.

      Я еле уговорила ее на встречу, но знала, что по-другому не получится. Общественное место, полное студентов, должно было ослабить ее тревожность, но Милена все равно нервничала.

      – Насколько ты была пряма? Говорила, что делает отец? – Я подвинула заказанное пирожное ближе к девушке, но она воинственно его оттолкнула

      – А она не видит? – Губы девушки сомкнулись в одну линию. Я слышала, как стучит под столом ее нога.

      – Что ты говорила маме?

      – Что уйду из дома. – Девушка нахохлилась, словно воробей, глядя на меня с вызовом.

      – А мама? – Я не собиралась ее критиковать.

      – Сказала, что я эгоистка. Что они с отцом делают все для меня, а я неблагодарная. Что мои репетиторы стоят дорого, что они работают на меня, а я так себя веду, – пробурчала Милена, глядя в сторону выхода.

      – Не верит тебе, потому что у тебя нет синяков?

      Девушка перевела на меня пораженный взгляд, повернулась ко мне всем телом, и я продолжила:

      – А ты не можешь сказать прямо, потому что боишься ее обидеть?

      – Да. – Милена даже руки из карманов вынула.

      – Что послужило стимулом обратиться к нам? Ведь что-то случилось, что ты узнала. Ты написала, что твой отец уже был в браке… – Я смотрела без жалости, без сочувствия. С пониманием. Это то, что нужно. Просто знать, что тебя понимают.

      – Я встретилась со своей сводной сестрой, – Милена посмотрела прямо на меня и замолчала.

      Больше ничего не надо было объяснять.

      – Она первая завела разговор, потому что испытала то же, что и ты?

      – Да. Она старше и подсказала мне, что есть службы помощи, я могу быть анонимной. И что ее мама плакала вместе с ней, когда узнала… – Девочка поежилась, оглядываясь и хмурясь. – Я не думала, что окажусь здесь один на один с вами.

      – Разве не лучше поговорить лично с тем, кто прошел через подобное?

      Милена хлопнула глазами, осмотрела меня с острых кончиков туфель на шпильке до ухоженной макушки.

      – Не может быть!

      – Может. И я научу тебя, как этому противостоять, потому что это ненормально. Неправильно. Так не должно быть.

      – Вы… он… вас…

      – Только морально. Я боялась показать нос из комнаты и сходить в туалет. Одевалась в несколько слоев одежды, а на семейных вечерах прятала ноги под стулом.

      Милена не мигая смотрела на меня.

      – Мой отец запрещает надевать мне юбки. – Девушка закусила губу.

      – Прикрывается заботой о здоровье и безопасности?

      – Да. И покупает мне вещи. И белье… Я знаю, что не имею права его ненавидеть, но ненавижу…

      – Ты имеешь право голоса, право на защиту своего тела. Ты имеешь все права, Милена, и не лишай себя сама ни одного из них! Сейчас я тебе расскажу, как мы работаем, а потом ты скажешь, хочешь ли ты, чтобы мы тебе помогли, или нет.

      – А мама? – Губы девочки дрожали. – Я не хочу, чтобы она страдала.

      – Мы сделаем все максимально мягко.