Пламя мести. Иван Никитчук

серебряная рыбешка, и от этих всплесков плавно расходились по поверхности тонкие спирали, переплетались между собой, образовывая причудливую паутину.

      От берега наискосок уходил к середине реки промятый в камышах след, а чуть в сторону от следа хранилась теперь лодка Вани, затопленная им перед приходом оккупантов.

      Глядя вглубь этой темнеющей в камыше тропинки, Ваня подумал о лодке. И как-то внезапно само собой его воображение перенеслось в детство. Представилась не эта старенькая утлая плоскодонка с выкрошенными бортами и с надписью, стершейся от времени, а та новая голубая лодка, что называлась романтическим именем «Мцыри».

      И потянулась ровная прочная нить воспоминаний.

      …Летние сумерки. Отец, мать, сестренка Маня и он на кухне за ужином после трудового дня.

      Вдруг на пороге открытой двери появился человек, неожиданно, будто из-под земли.

      – Добрый вечер! – нарочито пониженным голосом здоровается незнакомец.

      – Добрый вечер, – отзываются отец и мать, не зная кому.

      Неловкое молчание.

      – Не узнаете? – по-прежнему басит незнакомец.

      – Да вроде нет, – отвечает отец.

      – Значит, богатым буду, Карп Данилович, – уже своим голосом произносит гость.

      – Ваня! У, чтоб тебя! Вот загадку ты нам задал! Гляди, вот он, наш матрос Кошка! – весело кричит отец, увесистой рукой хлопая по плечу невысокого молодого моряка. – Какими ветрами?

      – Зюйд-вестом, Карп Данилович! – козыряет матрос. – В отпуск пришвартовался к вашей пристани.

      Это сосед Никитиных Иван Криницкий – теперь моряк Черноморского флота. Он с гордостью носит морскую форму и щеголяет непонятными морскими словами.

      – Ну, как тут, в вашей бухте, все спокойно, без аварий?

      – Да, будто все в порядке, бедствий не терпим, – отшучивается отец. – Зажигай, мать, лампу.

      Впервые Ваня видит настоящего матроса в полосатом тельнике, клешах и бескозырке с золотыми якорями на ленточках. Как зачарованный, смотрит он и не может оторваться. А молоко из ложки льется на колени.

      – Ешь, весь облился уже, – говорит мать.

      – Не хочу, – отвечает Ваня.

      Не до еды ему.

      – Ваня, тезка! – удивленно восклицает матрос. – Какой большой стал!

      Схватив мальчика, он подбрасывает его под самый потолок. Ване немного страшно, но признаться в этом стыдно – что подумает о нем матрос?

      – Скоро на флот пойдет, моряком будет! – смеется матрос и примеривает на льняной голове Вани свою бескозырку.

      Заблестели от счастья голубые глазенки под непомерно большой бескозыркой, две ленточки ласково обвили шею, легли золотыми якорями на грудь.

      В тот памятный вечер моряк много рассказывал о своей интересной морской жизни. Ваня не знал, правду ли говорит матрос, или по привычке многих моряков привирает, выдумывая интереснейшие истории, но только он, Ваня, не пропустил ни одного слова и во все поверил.

      Было уже поздно, а спать не хотелось. Так бы