Тигровый, черный, золотой. Елена Михалкова

– да. Но в этот раз у меня были четкие указания от Ульяшина. Он назвал картины, которые должны висеть в первом зале. Остальные я распределяла по своему усмотрению, и для Юханцевой выбрала, как мне казалось, удачное место…

      – И каких же художников назвал Ульяшин? Кто заслужил первый зал?

      Ксения нахмурила брови и стала загибать пальцы:

      – Так, сам Пал Андреич – это раз. Бурмистров со своим зоопарком. Секунду, дайте вспомнить… Эрнест Алистратов. Борис Касатый. Кажется, все. А, Ломовцев, конечно! Тимофей – пейзажист, у него талантливая кисть, публика любит его работы. Но его самого на выставке не было.

      – Значит, Ульяшин распорядился повесить в первом зале «Тигров» и «Барса»…

      – Да, и когда Юханцева это обнаружила, она вышла из себя. Не знаю, были ли у них с Ульяшиным другие договоренности или она просто рассчитывала на это место, поскольку она сама Юханцева, но Рената была в бешенстве.

      Бабкин отметил про себя «саму Юханцеву», но не стал останавливаться на этом. У него будет возможность выяснить, что за дама закатывает скандалы заместителю Ясинского.

      – И что же говорила Юханцева?

      – Ну, что обычно говорит женщина в гневе? Что этого так не оставит, что у Ульяшина будут неприятности… Послушайте, – вдруг встревожилась Ксения, – а вот не сплетничаю ли я сейчас?

      – Вы оказываете всестороннее содействие расследованию, – успокоил ее Сергей. – Бурмистров присутствовал при этом разговоре?

      – Ни в коем случае! Он редко появляется на выставках. Я его видела, кажется, только пару раз. Занятой человек, бизнесмен. Его представитель – Анаит Давоян. Чудесная девушка, между прочим, даже странно, что…

      Она запнулась и потянулась за бутылочкой воды. Сергей некоторое время смотрел на нее, пока не стало ясно, что продолжения не будет.

      – Ксения, вы давно работаете в музее?

      – Три года. А что?

      – У вас ведь есть представление о том, сколько может стоить та или иная картина? Бурмистров не оценивал свои работы, а мне нужно понять, на что рассчитывал вор.

      Словоохотливость Ксении испарилась. Она смотрела на Бабкина серьезными серыми глазами, и под этим укоризненным взглядом он почувствовал себя неловко.

      – Боюсь, я ничем не могу вам помочь, – суховатым официальным тоном сказала она. – Оценка картин не входит в мою компетенцию. Вам лучше обратиться за этим к самому Бурмистрову.

      Показалось ему или при имени художника по ее лицу пробежала едва заметная неприязненная гримаса?

      – У вас есть идеи, кто мог быть заинтересован в краже?

      – Ни единой.

      Ксения сложила руки на груди, недвусмысленно говоря: нам пора заканчивать. И причиной тому был его вопрос о стоимости картин.

      Сергей смирился с поражением и лишь спросил, кто из сотрудников музея может знать больше о прошедшей выставке. Он собирался опросить всех, но начать хотел с самых осведомленных.

      – Кулешова работала в воскресенье, – подумав, сказала Ксения. – Она первую половину дня