Остров с призраками. Михаил Анатольевич Гришин

бескровный. Но действенный.

      И он, сложив губы трубочкой, свистнул, как обычно свистят хозяева, подзывая своих собак. И точно – из конуры, которую за кустами жимолости ребята не сразу разглядели, вылез огромный лохматый пёс и, зевая во всю свою зубастую пасть (Колюнин обострённый слух даже расслышал хруст), с грозным видом двинулся в их сторону.

      В этот миг и сам Пельмень, и Витька подумали одинаково: собака нужна для того, чтобы гонять толстяков, пока у них не растрясётся жир. Подтвердил такую версию и Петрович, сказав:

      – При виде Чука всякому любителю поживиться сразу становится не до еды. Надо быть вёртким, чтобы успеть от него убежать.

      От перспективы быть покусанным Пельмень впал в уныние и стал испуганно озираться, прикидывая, в какую сторону задать стрекача, чтобы эту здоровенную псину оставить ни с чем. Зато худощавый Витька отнёсся более спокойно, полагая, что как объект для нападения он особого интереса не представляет.

      Петрович потрепал по холке подошедшего пса и, указывая на ребят, раздельно сказал:

      – Чук, это друзья. Дру-узья. Их надо охранять. Понял? Ох-ра-нять!

      Смышлёный пёс звучно клацнул зубами и негромко зарычал, показывая, как будет охранять.

      – Может, это самое… не надо нас охранять, – запнулся было Пельмень, не сводя тоскливых глаз с Чука. Но лесник суровым голосом прервал: – Парни, здесь не город… Здесь лес. И случиться может всякое… Можно ненароком заблудиться, можно угодить в болото, которых тут полно… Наконец, могут напасть и волки, – припугнул он.

      Услышав про волков, Пельмень сразу согласился, видно, до него дошло, какую аппетитную закуску он для них представляет.

      Витька с минуту поразмыслил, а потом спросил:

      – Дядя Иван, а как вот Чук к лосям и кабанам относится?

      – А у них нейтралитет.

      – Чего у них?

      – Нейтралитет. Обоюдное ненападение.

      – Ну вы тоже скажете… – хмыкнул Витька.

      – А вот слухай! – Лесник присел на одну из оглобель телеги, из которой только что выпряг Сивку, и начал рассказывать: – Жила у меня тут кошка Муся. И вот как-то вышел из леса сохатый, а моя Муся возьми к нему и подойди. Ну, думаю, раздавит её или рогами проткнёт… Хотел уж было для острастки пальнуть вверх… Да смотрю, лось мою кошку обнюхал и… Как уж они там между собой договаривались, я не знаю. Но только с той поры сохатый стал приходить каждый день часов около двенадцати, а Муся заранее выходила на крыльцо и ждала его. Свиданья эти обычно длились недолго – обнюхают они друг друга, Муся потрётся о ноги сохатого, пообщаются несколько минут, и всё. Вот только кошка стала частенько уходить вечерами гулять. А потом и совсем пропала. Видно, увёл её жених. А ты говоришь!

      Витька покрутил головой, восхищённый такой крепкой дружбой совсем разных животных, и предположил:

      – Наверное, они в свадебное путешествие отправились? Нагуляются и вернутся.

      – Ну что ж, – захохотал во всё горло Петрович, – будем ждать.

      – А что, законно! – сказал Витька, довольный, что развеселил серьёзного Петровича.

      Лесник