Ретт Батлер. Вычеркнутые годы. Татьяна Осипцова

к тому же болит, – пожаловалась она.

      – Что желает госпожа в постель? Кофе или содовой?

      При мысли о кофе Скарлетт прислушалась к ощущениям в желудке.

      – Лучше содовой. И, пожалуйста, не спаивай меня больше.

      В этот день они обедали в номере. У Скарлетт не было сил одеться и выйти в ресторан. После обеда они устроились в креслах перед распахнутым окном. Ретт курил, просматривая парижские газеты, а Скарлетт просто любовалась белыми барашками облаков на голубом небосклоне, изредка прикрывая глаза. Казалось, она вот-вот задремлет.

      – Во дворце Гран-Пале открылась выставка импрессионистов, – зачитал Ретт.

      – А кто это? – спросила Скарлетт, не открывая глаз.

      – Импрессионизм – новое течение в живописи. Ни разу не видел, но слышал о нем. Говорят, это нечто особенное. Не хочешь посмотреть, дорогая?

      – С удовольствием, только не сегодня. Я не в состоянии даже встать с этого кресла.

      – Иди в постель, кошечка. Сон – лучшее лекарство от похмелья.

      – Не могу, – жалобно простонала Скарлетт.

      Отложив газету, Ретт встал, подошел к ее креслу, подхватил Скарлетт на руки и отнес в спальню.

      Публика, собравшаяся в Салоне на Елисейских полях, выглядела разношерстной. Тут были и аристократы, желающие украсить свою гостиную полотном модного художника, и бескорыстные любители искусства, и представители французской богемы, выделяющиеся на общем фоне некоторой экстравагантностью.

      Поначалу живопись импрессионистов озадачила Скарлетт.

      – Это какая-то мазня, – высказалась она перед картиной Дега. – «Женщина у окна». Я вижу только окно и руки женщины. Остальное просто наляпано краской как попало.

      – Не скажи, дорогая. Попробуй отойти на несколько шагов и найди место, с которого разноцветные мазки сложатся в целостную картину.

      Скарлетт последовала его совету. После она с интересом отмеряла расстояние, с которого полотна смотрятся лучше всего.

      – Забавно. Любопытно, как они это делают? Мазнут и отпрыгнут?.. Господин Эрве, писавший в Дублине мой портрет, работал как все нормальные художники. Он стоял прямо перед полотном, смотрел на меня и тут же рисовал. Жаль, портрет сгорел, все находили его очень похожим, и мне он нравился.

      Заметив скептическую усмешку Ретта, она упрямо пояснила:

      – В мою гостиную в Дублине специально приходили посмотреть на портрет. На нем я была в белом платье, и волосы взбиты высоко. И… Очень красивый был портрет!

      – Не стану спорить, – пожал он плечами и подмигнул: – В любом случае я считаю, что оригинал всегда лучше копии.

      Глава 5

      В один из дней, когда Скарлетт была занята примерками, Ретт повел Кэти в парижский зверинец. Сам он почти не смотрел на животных, ему интереснее было наблюдать за дочерью. Кэт не переставала удивлять его, и невольно он сравнивал ее с Бонни. Та была живой, смешливой, по-детски дурашливой и капризной. А Кэти поражала своим серьезным отношением к окружающему. Она редко беззаботно улыбалась, подобно другим