Родиться царём. Владимир Алексеевич Козлов

кошек гладить.

      – Ладно, руки, а шея, у него как зоб у индюка, – ввернул ехидну Черныш.

      Олег пропустил мимо ушей комариный укол Черныша и, состроив несуразную гримасу, заявил:

      – Нет, я больше играть, не согласен, а то проиграю и накроются все мои планы.

      – Так нельзя, ты обязан нам дать шанс отыграться, – напирал Митька, – иначе мы тебя из бригады погоним.

      – Ни за, что не буду, – продолжал Олег строить из себя простака. – Я знаю, второй раз мне не повезёт. Тем более, я зарплату не заработал ещё. Эти проиграешь, да и в долги к вам влезешь.

      Он встал со своего обычного места. Подошёл к Ломоносову, склонился перед его ухом и тихо, с серьёзным выражением лица, прошептал:

      – А будешь приставать ко мне, заложу вас сегодня участковому!

      Митька от неожиданности резко отпрянул от наглого новичка и, с виноватой миной, вышел из бытовки.

      До обеда все до одного работали молча и ударно. Только Косарев задавал иногда вопросы Олегу:

      – Грачёв, а ты я смотрю, кроличье мясо любишь?

      – Терпеть не могу, – отрезал Олег.

      – А зачем кроликов хочешь разводить?

      – Вы слышали, когда-нибудь про подопытных кроликов?

      – Приходилось и не раз, – утвердительно ответил Косарев, – но какой смысл для опытов кроликов разводить, когда на рынке для этой процедуры можно всегда парочку или тройку закупить.

      Олег изобразил умное лицо:

      – Не о тех ты кроликах речь ведёшь Косарев. Я вот был на Украине в одном хуторе два года назад. У них там особые породы кроликов разводят. За счёт этих кроликов, каждая хата имеет автомобиль Волга. И хатами их дома назвать язык не поворачивается. Что ни дом, то дворец.

      – Что это за кролики такие? Никак золотым помётом ходят? – не верил Косарев.

      – Нет помёт как помёт. Он бывает вязкий, бывает твёрдый, но сила оздоровительная в нём громадная. Они его сами употребляют вместе с мёдом и стручковым перцем. Съешь такого двести граммов и забудешь про радикулиты и геморрои. Хохлы его закатывают в трёх литровые банки, как мы огурцы и продают во Францию за большие деньги. Те пригоняют к ним по две фуры в месяц. Наши соотечественники тоже хадж туда за помётом делают. Лечит практически от всех болезней. Один стакан двести рублей стоит. Это подороже паюсной икры будет.

      – Что – то я не слышал про такую икру, – не унимался Косарев.

      – Это потому, что ты родился в кабачковой республике, а паюсную икру кушают только аристократы да браконьеры из Астрахани.

      – Почему это я в кабачковой республике родился? – обиделся Косарев. – Моя родина Страна Советов.

      – И много ты советов от своей родины получил? – с иронией спросил Грачёв и тут же ответил на свой вопрос. – «Ноль». – А вот формой неправильного кабачка, тебя работа наградила.

      Косарев опешил от такой неслыханной наглости, но шум поднимать прилюдно не стал, а только неприязненно отодвинулся от Олега на приличное расстояние, продолжая усердно пыхтеть над