Иммигрантские Сказки. Ната Потемкина

настроение было плохое, но она сказала ему «Хай, Берни, хау а ю дуинг?» – и он выстрелил ей в ногу. Никто ничего не видел. Коридор был пуст. Выстрел, допустим, слышали, но чей это был выстрел, подтвердить не могли. Берни исчез куда-то, полицию никто не вызвал – Дайне да, вызвали 911 и отвезли ее в госпиталь, а Берни полицию никто вызывать не стал. И вот, когда она рассказывала все это мне – худая была до невозможности. Говорит, начала сбрасывать вес незадолго до урагана, и какая-то усталая стала. Раньше никогда не уставала, а теперь как-то иногда… прихожу, говорит, с работы, раньше ела и шла гулять, а теперь есть не хочу, гулять не хочу, ничего не хочу. Хочу лежать. Я спросил ее, обращалась ли она к врачу, в Кони Айленд госпитале есть врачи для людей без иммиграционного статуса. Двадцать долларов это стоит. Она расхохоталась, неприятно так, раньше она смеялась весело, сейчас было не то пальто, и сказала, что в Кони Айленд госпитале как раз недавно была. Ей вынимали пулю из бедра. Перед этим она пролежала там примерно сутки в палате предварительного заключения… она так назвала emergency room. Ночью привезли, почти весь день пролежала, и только потом заметили, очередь была большая. Знаешь, кого она потом попросила забрать свои вещи из общаги? Риту! Там вещей почти и не было, она ими особо не обрастала. Так, кое-что по мелочи. Пуля, кстати, не попала в кость, застряла в мышце. Ее вынули, зашили, но, сказали, как раньше уже не будет. На правую ногу она хромала тогда.

      Волонтеры в этот раз не очень активничали, она им глаз замылила. Раздеваться, чтобы показать ранение, не хотела – унизительно, а что ногу прострелили – никто не верил. Говорили – напилась и упала, сломала ногу, весьма распространенный случай среди публики, которой мы помогаем. «Помогаете??? Ну так помогите!» – говорит, что была на грани, наорала на них и… нашли ей студию, опять же в бейсменте, за 500. И повезло ей, потому что это был бейсмент того дома, где жила Рита. Совершенно случайно. Может, им Рита подсказала, не знаю.

      – За 500 тогда можно было что-то снять?

      – Это не была студия в полном смысле, она просто так называлась.

      Это была маленькая комната без всего. Без туалета, с одним краном с холодной водой, не ремонтированная после урагана, с черной плесенью. И там было окно. Часть его была под землей, часть – над. На наземной части сделали hopper window, вроде форточки. И можно было видеть свет в солнечную погоду. Был диван с клопами. Это все, что было из мебели. Она говорила мне тогда – я сделаю все, чтобы не оказаться на улице. Я не смогу. Выжить. На улице. Она заняла 500 долларов у Риты и стала собирать бутылки и банки, чтобы отдавать по копейке. Стала искать уборки, хотя убирать как раньше не было сил, кажется, она тогда немного даже воспряла, хотя выглядела уже неважно. Она была худая, совсем худая, глаза стали больше раза в три, огромные, черные. Волосы обрезала, говорит, стали выпадать. Поседела. Но не очень. Все равно ей шло. Уборки ей кто-то по чуть-чуть давал, так и брала по чуть-чуть, особняки ей более не по зубам были. Но силы – она сама сказала – силы вот тогда стали появляться постепенно. Рита иногда ее пускала помыться. И, кстати,