Кома. Андрей Бонцевич

Федор, за которым впорхнули трое девчонок из отдела материально-технического обеспечения. С заманчивым звоном стукнулись об пол два ящика с зелёными бутылками.

      – Некисленько вы затарились, – присвистнул Мартин. – Как перед «стариком» завтра отмазываться будем?

      – Где мы, а где завтра, – улыбнулся Федор. – Наливай!

      Юркие пузыри задорно карабкались по стенкам стакана, исчезая в белом сугробе ароматной пены. Шуршали пакеты с чипсами и сушёной рыбой, тихо звенели в колонке гитары.

      Мартин взял стакан и поднес почти к глазам.

      – Шеф, это не телевизор. Давай, раз-два!

      – За самого крутого в мире главного инженера эксплуатационно-технического отдела, гип-гип-ура! – пафосно завопил Федор, и девчонки завизжали вместе с ним.

      – Ура «Золотой отвёртке»! – ухнул Макс. – Марти, ты лучший!

      Мартин ощутил лишнее тепло в ушах и на щеках, но звякнул стаканом по пяти таким же и залпом выпил. Приятная прохлада окатила неспокойную душу, и на миг показалось, что свет вокруг стал чуточку ярче.

      Время растворялось в стаканах, терялось в лабиринтах разговоров, улетало сквозь открытое окно. Что же, если рай такой, то не так уж и страшно умереть.

      – Хэй, Мартос, выше нос! – гаркнул Федор и хлопнул Мартина по плечу. – Чего опять загрустил?

      – Это всё потому, что у него нет никого, – назидательно сказала девушка Надя, усаживаясь на стол. – А вокруг столько девчат хороших пропадает!

      – Любая пропажа когда-нибудь найдётся, – усмехнулся Мартин. – А я люблю быть один.

      – Ой, да ладно! Чего хорошего-то? – присоединилась к беседе веснушчатая рыжая Катя. – Хозяйство без женской руки вести сложно. Ты и убирай, ты и стирай, ты и пыль вытирай.

      – Это же прекрасно.

      – Почему?

      – Заметь, все эти слова заканчиваются на «рай».

      – Ого, вот дела! – рассмеялась Надя. – С таким подходом с тобой любая жить согласится.

      – Надолго её не хватит, – покачал головой Мартин и как следует приложился к стакану. – Я вредный.

      Закружились, завертелись вокруг голоса, слились в сплошной поток. Захотелось петь и радоваться, как в далеком прошлом, в детском парке, пропахшем сахарной ватой и краской.

      Только глубокой ночью, проплывая мимо города в прокуренном такси, Мартин снова ощутил жизнь такой, какая она есть, – мрачной, тоскливой, полной неизвестности.

      «Половина третьего, – подумал Мартин, натягивая одеяло до подбородка. – Не так уж плохо».

      На самом деле было не так уж и хорошо. Настырный будильник пел на разные лады противные песни, ползал по столу и издевательски жужжал. Сражаясь с неуступчивым сном, Мартин отчаянно хотел проиграть, но чувство долга каждый раз поднимало падающее знамя. Наконец разум победил, и глаза нехотя разлепились.

      Тугой струёй ударила в дно ванны прохладная вода, и воздух наполнился запахом зубного кабинета. Сознание понемногу прояснялось, правда, в голове словно перекатывались стальные шары. Полностью прийти в себя не получилось даже после