Кома. Андрей Бонцевич

В конце концов, несмотря на возню и ворчание, решение было принято, и трудяги расползлись по кабинетам.

      С началом работы стало ясно, что книжка заскучать не даст. И уже в понедельник привычная вялотекущая болтовня за чашками кофе сменилась звонкими, яростными спорами. Кто-то восхищался сложностью задачи, кто-то не верил, кто-то доказывал, кто-то отвергал.

      Мартин поначалу отнесся к проекту холодно. Собственно говоря, ему-то было всё равно, что разгадывать. Главное, чтобы сервера работали исправно, нейросети не сходили с ума, и были запасные клавиатуры, которые нужно быстро ставить взамен залитых кофе или китайской лапшой.

      А сегодня таинственная рукопись была необходима, чтобы выкинуть из памяти красные буквы на потрескавшемся бетоне. Вглядываясь в примитивные рисунки и непонятные буквы, Мартин словно проваливался в мрачные пасмурные дни средневековья. Испещренные страницы тянули туда, в глубину далекой древности, в эпоху горящих еретиков, звонких лат и чумных докторов.

      Мартин с шумом втянул воздух и мягко положил книгу на стол.

      – Как тебе? – спросил Макс, поворачиваясь к кофе-машине.

      – Странная штучка. Честно говоря, я мало что понимаю во всяких этих свитках и манускриптах, но здесь чувствуется какое-то напряжение, и, знаешь, неиллюзорно жутковато.

      – Ага. Мне нравится. Я криптографам даже завидую немножко.

      – Не, ну нафиг. Мозги ломать неохота. Давай лучше сходи к Лёльке, принеси два «сто тридцатых» и будем четвертый чинить.

      – А монитор Миле?

      – Пусть пока кофе пьет. У нее глаза слишком красивые, чтобы их жечь попусту.

      Макс рассмеялся, крутнулся в кресле и поставил чашку на стол. Рабочий день начался.

      Прямо перед обеденным перерывом в отделе программной поддержки отказал сканер, и Мартин решил заняться ремонтом сам.

      Кодеры и тестеры работали без суеты. У них всегда звучала мощная электронная музыка, пахло кальянным дымом и пивом. Мартин перебросился парой слов с начальником их отдела – тяжёлым бородатым мужиком в огромных очках – и поспешил забрать устройство, чтобы не морщиться от яростного напора на обоняние.

      Макс возник в проеме двери и постучал костяшками пальцев по косяку.

      – Негоже лилиям прясть, – сказал он, глядя на раскрытый аппарат.

      – Ладно, брось. Мне не сложно, да и руки не должны забывать.

      – Ты хоть обедать-то пойдешь?

      – Уже иду, – Мартин смахнул со лба длинную прядь, выпрямился и шагнул к двери.

      Около столовой тихий эмбиентый гул офиса превращался в базарный гвалт. Шумели голоса, из-за дверей доносился грохот посуды, по воздуху плыли ароматы специй и соусов, и казалось, что ещё чуть-чуть, и всё это взорвется, разлетится мелкими осколками и затихнет навсегда.

      Мартин поставил на поднос тарелку с куриным бульоном и замер.

      – Шеф, ты чего? – участливо спросил из-за спины Макс.

      – А нет, ничего, всё хорошо, – спохватился Мартин, выбираясь из обрывков внезапно набросившегося видения. – Мне просто показалось, что мы куда-то падаем. Всем нашим