Кома. Андрей Бонцевич

протискивалось сквозь неплотно завешенные шторы, настойчиво требуя проснуться. Мартин зевнул, потянулся и сел на кровати. Маленькая комната, обитая светло-кремовыми обоями с блестками, и оттого похожая на невесту, была заставлена невысокой и хрупкой на вид мебелью. На стеклянном столике стояло блюдце с сэндвичем и крохотная чашка, ароматно намекавшая на эспрессо. В узком шкафу поблёскивали хрустальные бокалы и графин.

      Мартин пододвинул столик к кровати. Кофе исчез за секунду, а бутерброд некоторое время пытался сопротивляться. Остатки сна исчезли совсем, и Мартин улыбнулся. Одежда, гладкая и даже как будто чистая, висела на тонкой стеклянной вешалке, сложенная аккуратной рукой.

      «Интересно, я хоть разделся-то сам? – усмехнулся про себя Мартин. – Ничего не помню. Вот будет позор, если нет!»

      «Это все фигня, – хмыкнул в голове Мартин-скептик. – Вот как ты теперь найдешь дорогу в гостиную?»

      Дверь осторожно скрипнула. Мартин на полшага вышел в коридор и осмотрелся. По стенам бежали вихрастые узоры виноградных лоз, с потолка на застенчиво-тонких цепочках спускались кованые фонарики со свечками за тонкими цветными стеклами. Пол блестел натёртой до блеска плиткой, черной, словно разлитая нефть. Мартин тихо закрыл дверь и, стараясь не скрипеть каблуками, пошел туда, где света становилось больше.

      За полуоткрытой дверью уходила вниз каменная винтовая лестница. Где-то там слышались голоса и металлические стуки. С невозмутимым видом Мартин спустился в просторную комнату, открытая дверь которой вела в уже знакомую гостиную.

      Там, сидя в бордовых кожаных креслах, друг напротив друга, неторопливо разговаривали хозяйки. Нелли повернулась к двери и приветливо помахала.

      – Доброе утро! Не волнуйтесь, в этом доме одежда развешивается сама.

      – В отличие от несамостоятельных гостей, надо полагать, – кивнул Мартин. – Даже не знаю, как сказать, слов благодарности не хватает.

      – А и не надо, – махнула Аля. – Лучше выпейте лимонада. Вон там, на столике. Сама делала.

      Мартин взял обжигающе холодный графин и аккуратно наполнил высокий стакан тончайшего стекла. Стенки сразу же покрылись влажной вуалью. От первого глотка свело зубы, и заболел лоб.

      – Брр, – поёжился Мартин. – Жидкий азот, честное слово.

      – Зато сладкий, – улыбнулась Аля. – Давно такого не было, правда?

      – Меня родители так не знали, как вы, – прикрыв глаза, вздохнул Мартин.

      – Я вам больше скажу: вы сами себя так не знаете, как мы вас.

      Едва Мартин успел сообразить, что на это можно ответить, как в гостиную юркой тенью впорхнула Заморючка. Её белоснежные кроссовки будто бы только что вынули из фирменной коробки, короткая игривая юбочка напоминала кусочек ясного неба, а выглядывавшая из-под жакета футболка и вовсе словно светилась. Мартин засмотрелся на сбегавшие по тонким плечикам бронзовые пряди и чуть не споткнулся о пуфик.

      – Это просто нереально! – воскликнула Алина, плюхаясь