Луч света в темном царстве. Николай Александрович Добролюбов

сердца и малый свет представляет точно столько же средств, сколько и большой. Вся разница в формах, а не в сущности. И теперь в каком же свете должна была казаться Онегину Татьяна – уже не мечтательная девушка, поверявшая луне и звездам свои задушевные мысли и разгадывавшая сны по книге Мартына Задеки, но женщина, которая знает цену всему, что дано ей, которая много потребует, но много и даст. Ореол светскости не мог не возвысить ее в глазах Онегина: в свете, как и везде, люди бывают двух родов – одни привязываются к формам и в их исполнении видят назначение жизни, это – чернь; другие от света заимствуют знание людей и жизни, такт действительности и способность вполне владеть всем, что дано им природою. Татьяна принадлежала к числу последних, и значение светской дамы только возвышало ее значение как женщины. Притом же в глазах Онегина любовь без борьбы не имела никакой прелести, а Татьяна не обещала ему легкой победы. И он бросился в эту борьбу без надежды на победу, без расчета, со всем безумством искренней страсти, которая так и дышит в каждом слове его письма:

      Нет, поминутно видеть вас.

      Повсюду следовать за вами,

      Улыбку уст, движенье глаз

      Ловить влюбленными глазами,

      Внимать вам долго, понимать

      Душой всё ваше совершенство,

      Пред вами в муках замирать,

      Бледнеть и гаснуть… вот блаженство!

      …………….

      Когда б вы знали, как ужасно

      Томиться жаждою любви,

      Пылать – и разумом всечасно

      Смирять волнение в крови;

      Желать обнять у вас колени,

      И, зарыдав у милых ног⁸,

      Излить мольбы, признанья, пени.

      Всё, всё, что выразить бы мог;

      А между тем, притворным хладом

      Вооружив и речь и взор,

      Вести спокойный разговор,

      Глядеть на вас спокойным взглядом!..⁹

      Но эта пламенная страсть не произвела на Татьяну никакого впечатления. После нескольких посланий, встретившись с нею, Онегин не заметил ни смятения, ни страдания, ни пятен слез на лице – на нем отражался лишь след гнева… Онегин на целую зиму заперся дома и принялся читать:

      И что ж? Глаза его читали,

      Но мысли были далеко;

      Мечты, желания, печали

      Теснились в душу глубоко.

      Он меж печатными строками

      Читал духовными глазами

      Другие строки. В них-то он

      Был совершенно углублен.

      То были тайные преданья

      Сердечной темной старины,

      Ни с чем не связанные сны,

      Угрозы, толки, предсказанья.

      Иль длинной сказки вздор живой,

      Иль письма девы молодой.

      И постепенно в усыпленье

      И чувств и дум впадает он,

      А перед ним воображенье

      Свой пестрый мечет фараон.

      То видит он: на талом снеге,

      Как будто спящий на ночлеге,

      Недвижим юноша лежит,

      И