Оно. Стивен Кинг

поставив, наверное, рекорд. И вновь прикусил язык. Вода обтекала его. На мгновение перед глазами у него замерцала радуга. Бен плевать хотел на радугу. Наплевал бы и на горшочек с золотом[91]. Он всего лишь хотел сохранить свою жалкую толстячью жизнь.

      Генри перекатился на живот. Попытался встать. Упал. Поднялся на руки и колени. Наконец, встал. Сверлил Бена злобными черными глазами. Волосы торчали в разные стороны, словно кукурузные стебли, потрепанные сильным ветром. Бен внезапно разозлился. Больше чем разозлился. Его охватила ярость. Он шел по тротуару, нес под мышкой библиотечные книги, грезил о том, что целует Беверли Марш, никого не трогал. А теперь посмотрите, что из этого вышло. Только посмотрите. Джинсы разорваны. Левая лодыжка, возможно, сломана, а уж насчет сильного растяжения сомнений нет. Нога поранена, язык прокушен, монограмма этого Генри чертова Бауэрса на животе. И как вам такая предыстория этого поединка, дорогие спортивные болельщики? Но, вероятно, именно случившееся с библиотечными книгами, за которые он нес ответственность, заставило Бена броситься на Генри Бауэрса. Потерянные библиотечные книги и упрек, который появился бы в глазах миссис Старрет, едва он начал бы рассказывать ей об этом. Какой бы ни была причина – порезы, растяжение, библиотечные книги, даже мысль о намокшем и, вероятно, уже нечитаемом табеле в его заднем кармане, – он сдвинулся с места. Шагнул вперед, расплескивая воду кедами, и ногой врезал Генри точно по яйцам.

      Бауэрс издал жуткий хриплый крик, распугав птиц, сидевших на ближайших деревьях. Какое-то мгновение постоял, раздвинув ноги, прижав руки к промежности, глядя на Бена, не веря тому, что только что произошло.

      – У-у, – пискнул он.

      – Именно.

      – У-у, – вновь пискнул Генри, еще более тонким голосом.

      – Правильно.

      Генри медленно упал на колени – не упал, просто ноги сложились в коленях. Он по-прежнему смотрел на Бена, по-прежнему не мог поверить, что тот так разобрался с ним.

      – У-у.

      – Чертовски правильно.

      Генри повалился на бок, держась за яйца, и стал кататься из стороны в сторону.

      – У-у! – стонал Генри. – Мои яйца. У-у. Ты разбил мне яйца. У-у-у! – Голос начал набирать силу, и Бен тут же попятился от Генри. Его мутило от содеянного, но при этом он как зачарованный не отрывал глаз от Генри, чувствуя, что правота на его стороне. – У-у! Моя гребаная мошонка… у-у-у!.. Мои гребаные ЯЙЦА!

      Бен мог бы простоять здесь долго… возможно, он не сдвинулся бы с места, пока Генри не оклемался и не бросился бы на него… но тут камень ударил ему в голову повыше правого уха, вызвав резкую, пронизывающую боль, и Бен думал, что его укусила оса, пока не почувствовал, как потекла теплая кровь.

      Он повернулся и увидел, как остальные двое идут к нему по ручью. Каждый держал пригоршню обкатанных водой камней. Виктор бросил один, и Бен услышал, как он просвистел мимо уха. Он пригнулся, и другой камень угодил ему в правое колено, заставив вскрикнуть от неожиданной боли. Еще один

91

Согласно народному поверью, горшочек с золотом зарыт там, где радуга упирается в землю.