Многоходовочка не удалась. Елизавета Андреевна Заяц

Ходила по дому, как тень, не красилась и даже мыться перестала. Носила халат, готовила на автопилоте кашу и постоянно смотрела в одну точку.

      В тот вечер Вероника дождалась Владислава. Она высказала ему опасения о том, что у Лены послеродовая депрессия. Что это может быть очень опасным и даже закончится суицидом, потому что Лене самой трудно справиться с таким состоянием. Послеродовую депрессию переживают очень многие мамы, и поддержка и участие мужа важны в этот период как никогда.

      Но Вероника как будто говорила со стеной. Владислав был искренне уверен в том, что никакой депрессии не существует, что это все сказки для тех, кто не хочет трудиться.

      – И вообще, – сказал он, – если вы не прекратите лезть со своими советами, то я вас уволю.

      Вероника опустила голову и ушла домой.

      В один из вечеров Владислав неожиданно вернулся раньше, чем планировал. Он открыл своим ключом дверь и зашел в квартиру. Было очень тихо, видимо, все уже спали. Он вздохнул с облегчением и прошел в детскую, чтобы поцеловать каждого ребенка в носик.

      Он любил своих детей, хоть и злился, когда они вели себя несносно. У Владислава в голове был свод правил, по которым он жил и которому должны были соответствовать его близкие и его семья. И пока они не соответствовали его ожиданиям, Владислав их наказывал самым страшным наказанием – лишением их себя любимого. Вот такой хитрожопенький мужчина.

      После того, как он поцеловал всех детей, Владислав зашел в спальню и замер на секунду в проеме двери. Его жена стояла на подоконнике у открытого окна и не держалась руками. Она смотрела вниз и раскачивалась вперед-назад. Она и без того была худой и сгорбленной, а там, на подоконнике, вообще казалась каким-то ребенком.

      Владислав в три огромных шага преодолел комнату, сгреб Лену в охапку и прижал к себе. Его сердце бешено колотилось, а в висках стучала кровь. Он посмотрел в лицо своей жене со злостью и негодованием.

      – Ты совсем что ли одурела? Что ты творишь? – заорал он.

      Лена была бледная, под глазами огромные синяки, губы все искусанные.

      – Это все из-за меня, – шептала она, – без меня всем будет лучше. Это все из-за меня. Меня не станет, и всем будет хорошо.

      У Владислава внутри все оборвалось. Он порывисто прижал ее голову к своей груди и начал раскачивать, как маленького ребенка, но Лена все равно шептала и шептала:

      – Это все из-за меня, это все из-за меня…

      ***

      На следующий день они поехали в клинику, где психиатр выписал Лене антидепрессанты и настоятельно рекомендовал ходить на терапию обоим супругам.

      Это было сложно. Лена ответственно ходила на терапию. Владислав же ходил для галочки. Для него это все было лишним. Он ни в какую не желал признавать, что у него проблемы. Не псих он. Нормальный. Он долгое время обесценивал старания психотерапевта, переворачивал факты и искажал действительность. Он был сложным пациентом, в то время как у Лены дела шли куда легче. Антидепрессанты отлично помогали Лене. Она чувствовала себя все лучше с каждым днем.

      Однажды субботним вечером в дверь их квартиры неожиданно позвонили.