Четыре лучшие истории о любви. Сборник. Екатерина Анатольевна Горбунова

девочку Катю семнадцати лет? – Ася улыбнулась, получилось, словно строчка какой-то старинной песни.

      – Ага, – кивнул Сергей.

      – Разве это что-то изменит?

      – Изменит!

      Ох ты, какой уверенный. С такими интонациями лет пятьдесят назад играли комсомольцев и строителей коммунизма, но этот мальчик оказался не в своем времени, поэтому работает санитаром в больнице. Однако Ася посторонилась, пропуская его.

      Опять же зачем? Смысл? Малышев от этого не вернется, не станет ее мужем. Это Марине следовало сейчас пытаться его понять, не ей. Она ж не писатель, чтобы нанизывать на ниточку памяти чужие истории.

      Чебурашка не стал далеко проходить, остался на коврике. Потоптался. Дальше Ася не приглашала. Хватит, лимит гостей исчерпан. Хочет поговорить, пусть выкладывает все прямо тут, без лишнего комфорта, может не будет повода историю затягивать.

      – Генка знаете почему злится на Алексея? – Сергей заглянул девушке в глаза, как в воду нырнул.

      Сказать прямо сейчас, что Асе наплевать? Перечеркнуть эти несколько дней, пока они не переросли в недели, годы, пока не слишком жаль и можно легко забыть? Но промолчала.

      – Катя – это одноклассница Генкиного сына. Они встречались какое-то время, потом расстались. Ну, дети же. И этот балбес бросил школу в десятом, посреди года. Генка ругался. Вся больница знала. Потом та авария. Привезли на скорой ночью. Кровища. Никто толком ничего не понял. Вроде бы Катю привезли на вечеринку, где Генкин сын был. Вроде бы девчонка психанула, стала ловить попутку, чтобы уехать. Остановился байкер. А Генкин сын устроил погоню. Представляете, во вдатом состоянии, без прав, на машине чьего-то там бати. Ну, и… Байкер погиб, Катю собрали. Алексей собрал. И жить уговаривал. Она считала, что теперь со шрамами никому нужна не будет. Потом, вроде бы как, поверила, вылечилась более-менее, прицепилась, как собачка, после выписки стала приходить каждый день. Алексей гнал. А Катя стала полы мыть, утки выносить. В мед поступать хочет. Генка… Он просто… Вот такой. Сына ему жалко, и тот у него всегда прав.

      – А если ты знал, что он такой, чего же спорил?

      Ася чувствовала просто усталость. Вот все надоело! И Чебурашка этот глупый на пороге! И сама ситуация! Проснуться бы, и понять, что все это сон. Что Ася устала от переезда, а мозг и рад был наконструировать такой чепухи.

      Сергей снова опустил голову, руки сложил в позе футболиста. Кивнул. Еще бросил бы «Виноват» до кучи – но это уже другое кино.

      – Я не жена Алексею. Не была никогда. Просто случайная знакомая. Его настоящая жена съехала отсюда, а он даже не знал. И адвокат Алексею не нужен, – признания вылетали, как из пулемета. – Геннадий нарывался, чтобы его поставили на место, когда поспорил, поэтому не будьте дураком, о том, что узнали – ему ни слова. И думайте в следующий раз о Жене, – Ася похлопала парня по руке.

      После всего сказанного стало ощутимо легче. Даже немножко смешно смотреть на физиономию Чебурашки. Наверное, у того в голове сплошная поломка выстроенных теорий. Надо же, Малышев говорил, что Сергей детдомовский, а такой наивный,