Хамелеонша. Алена Савченкова

улыбаясь и демонстрируя дыру на месте передних молочных зубов.

      Трапезная взорвалась ликующими криками и поздравлениями.

      Только Годфрик, кажется, был не прочь посмотреть, как я корчусь и покрываюсь волдырями.

      Не успела я опомниться, как оказалась в окружении фрейлин. Пир для меня окончен, впереди брачная ночь.

* * *

      Я покорно позволила фрейлинам раздеть меня до нижней сорочки, с трудом удержавшись от того, чтобы не вцепиться в последний миг в платье, но, когда хотели снять и мешочек, накрыла его ладонью:

      – Это останется!

      – Как скажете, Ваше Величество.

      Потом мне расчесали волосы, сбрызнули их цветочным составом и оставили одну, подвинув ближе традиционный кубок с вином, который надлежало поднести супругу, и тазик с розовой водой – чтобы мыть ему ноги.

      Убедившись, что фрейлины действительно ушли, я подскочила к кубку, на ходу вытряхивая из мешочка содержимое. Там ютилось два предмета: крохотный, как на пару капель духов, сосуд с сонной одурью и шарик со свиной кровью, который принёс мне сегодня Людо. План был чрезвычайно прост: я встречаю Годфрика, подношу питьё, отвлекаю на то недолгое время, которое нужно, чтобы оно подействовало, и когда он засыпает, давлю шарик на простынях. Потом жду королеву, объясняю его состояние понятной в таком деле утомлённостью, меняюсь с ней местами и незаметно возвращаюсь к себе. Так я обвожу вокруг пальца сразу всех: короля, его семью, леди Йосу и её мать. Они будут уверены, что консумация состоялась. Шарик я поместила обратно в мешочек и принялась ждать.

      Ожидание неожиданно затянулось, и отступившее было нервное напряжение вернулось, со всеми страхами и лишними мыслями, которые я старательно гнала. Устав мерять шагами покои, я присела на край высокой и довольно мрачной кровати. Крепкие дубовые столбики, жёсткий, как доска, матрас, тяжёлый бархатный полог, затеняющий брачное ложе, и морды волчьих гончих, наблюдающих сверху… Трудно представить, что на таком можно не то чтобы получить удовольствие, но хотя бы не слишком страдать.

      В трапезной что-то бряцало, и дерево скрежетало о камень. Пир завершился, столы разбирали и складывали у стен, чтобы челяди было где спать. Высокородных особ разместят на третьем этаже – с боковой лестницы то и дело доносились голоса провожаемых наверх гостей.

      Тут я вспомнила совет Её Величества встречать короля полностью раздетой и оттянула сорочку, оглядывая чужое тело. Перебьётся. Как и с мытьём ног – лепестки роз застыли на поверхности воды пёстрой ряской. Сразу напою вином, так что всё это не понадобится. Ещё вспомнился Абель… Где он сейчас: до сих на псарне? Разбитый и иссечённый розгами, как когда-то Людо… И позабыл ли Годфрик мой промах, отнесённый на счёт леди Йосы?

      Снаружи раздался шум, дверь с треском распахнулась, и одного взгляда на покачивающегося в проёме Годфрика хватило, чтобы понять: не забыл. Он был в ещё худшем состоянии, чем Абель: красные пряди облепили мокрый лоб и шею, в мутных глазах – ненависть