Река собачьих душ. Юрий Аркадьевич Манаков (П.П.Шалый)

стаж пойдёт. Разметчицей, строгальщицей, на пресс или ещё куда.

      Сергеич как-то вспомнил, что до Марины у него в помощницах была тоже девица – она однажды на работу пришла без юбки, в пальто, кофточке и ночной рубашке. Проспала и поторопилась.

      А до неё с Сергеичем работал Сан Саныч.

      Сан Саныч всегда хотел быть художником. Семью раскулачили, земли-озёра, магазины-склады отобрали и отца расстреляли. Мать с двумя сыновьями бежала на строительство новых заводов. Жили в землянке, прячась от звериных властей, которые могли сослать детей богатого купца и землевладельца ещё дальше в Сибирь. Долго тряслись что заберут, но обошлось – военный завод как-никак. Единственный завод, выпускающий алюминий, в стране во время войны. Точнее, единственный до 1943 года. Работая на Другом Заводе, Сан Саныч одновременно рисовал коврики: на клеёнчатых лебедях, гусях и Алёнушках он неплохо заработал. Смог даже купить машину. От завода семья из пяти человек получила двухкомнатную хрущобу. После землянки и барака это был рай. Правда, мать Сан Саныча жила в двухметровой кладовке. После того, как в журнале «Огонёк» или «Юность» Сан Саныч впервые увидел импрессионистов, он ещё больше захотел стать Художником. Устроился в цех художником-оформителем, поступил в Заочный Университет Искусств в Москве и стал усиленно заниматься. Жене это сильно не понравилось. Ей нужны были деньги, а не эта живопИсь. Уральский рабочий менталитет он такой. Работа – это когда тяжело и бессмысленно, но деньги неплохие. Всё остальное – дурь.

      Позже Сан Саныч устроился на обычную заводскую работу и закончил как Поприщин или Врубель. Но в провинциальной и убогой безызвестности. Творчество – это всегда риск. Заниматься искусством – это болезнь и проклятие, а лекарством от этой напасти является успех или хотя бы какое-то признание, нужность.

      ***

      Решил Ван Дог попробовать масляными красками пописать. По книжке учился холст натягивать на самодельный подрамник. Холстом служила мешковина, тик с подушки и марля на картоне. Загрунтовал, написал пейзаж – криво, косо и горбами. Никому ни его забава, ни его картины не понравилась: ни друзьям, ни родственникам. Хотя несколько штудий друзья забрали себе в подарок. Показать было больше некому. Работать надо, а не малевать: такой настрой у местных – городских и вчерашних деревенских. Ещё в городе бытовала такая характерная поговорка: «Кто не сидел – тот не человек». Слишком много зон ГУЛАГа было вокруг. И эвакуированные из блокадного Ленинграда не все были ангелами. Российское хулиганство родилось в Санкт-Петербурге. В графических перспективах Петербурга-Ленинграда далеко видно не только разбойников, но и их жертв.

      Петербургские трущобы,

      А я на Пряжке родился,

      И по трущобам долго шлялся,

      И грязным делом занялся.

      Человек становится художником, когда считает себя художником, и ему нужны не столько зрители, сколько материалы. Человек становится поэтом, когда считает себя поэтом. Поэту проще: ему нужны только карандаш и бумага