Пропавшая сестра. Дайна Джеффрис

образом не заставит меня изменить мою точку зрения.

      – Пожалуйста, миссис Хэттон. – Он вымученно улыбается, словно улыбка – нечто чуждое для него.

      – Ладно.

      Я сажусь напротив него, спиной к окну, и начинаю пристально разглядывать его лицо. Довольно приятное, хотя на редкость заурядное. Вежливым, заученным движением он снимает очки и вновь водружает их на нос. Я думаю о том, как мне хочется красоты, и в то же время ухитряюсь улыбаться доктору.

      – Ваш муж говорил мне, что вы не выходите из дому.

      Я пытаюсь ответить сдержанно, однако в конце проигрываю сражение и раздраженно встаю:

      – Вы опять повторяете нелепые сказки? Муж ошибается. Я бываю в парке, причем часто. Мне нравится смотреть, как няни катают коляски.

      – В самом деле?

      Я ощущаю его раздражение, хотя и скрытое.

      – Думаете, я лгу? – резко спрашиваю я.

      Разве я могу рассказать ему правду? Ну как я скажу этому доктору, что мне страшно покидать дом? Одна мысль об этом вызывает у меня сильнейшую дрожь во всем теле. Я плюхаюсь на пол и хватаюсь за ножки стула, дабы почувствовать, что я по-прежнему на земле, а не унеслась неведомо куда.

      – Разумеется, нет, – покачав головой, отвечает он. – Присядьте, пожалуйста.

      Он ведет себя со мной очень осторожно. Даже настороженно. Мне не нравится это его чувство… снисходительности, вот как оно называется.

      – Я прекрасно себя чувствую, – говорю я и направляюсь к двери, полуобернувшись к нему и следя за его реакцией.

      Доктор Уильямс откашливается. На лице вновь появляется эта отвратительная улыбка.

      – Вас не затруднит ответить на мой вопрос? Когда вы в последний раз выходили из дому?

      Я таращусь на него и бубню:

      – Я была в парке. Никто не видел, как я покидала дом, оттого они и не знают. – Я ловлю себя на том, что говорю тоном обиженного ребенка, и меняю интонацию. – Простите, я не хотела говорить вам резкости.

      Доктор Уильямс глядит в пол, затем снова на меня:

      – Эти голоса… что они говорят?

      От удивления я не знаю, как ответить. Раньше никто не расспрашивал меня об этом. Я возвращаюсь на стул. Прежде врачи добивались, чтобы я сделала вид, будто эти голоса нереальны.

      – Значит, вам известно…

      – Нет, потому я и спросил.

      – Они говорят разное.

      Не хочу ему рассказывать, что порой они меня пугают, иногда смеются надо мной или обвиняют в чудовищных поступках. Иногда они шепчут, и я вынуждена замирать на месте, чтобы расслышать их слова. Да, вынуждена. Нет ничего хуже, чем знать, что голоса звучат во мне, и не иметь возможности услышать яд, который они льют мне в уши.

      Доктор Уильямс кривит рот, делает более продолжительную паузу и возобновляет разговор:

      – Я хотел бы поговорить с вами о Грейндже. Возможно, вы уже знаете, что так называется частная клиника в Даудсвелле. Я…

      Вот оно что. Вот истинная цель его визита. Как мне сейчас нужна Симона рядом! Когда, ну когда же она приедет?

      – Нет! – выпаливаю я. – Я не поеду.

      – Никто и не заставляет