Ветер над рекой. Евгений Семенов

летом повадились чуть ниже по течению подростки по ночам костер жечь, и всё бы ничего, вели они себя не шумно, да только как-то заметил старик, а может, показалось, что дров в поленнице поубавилось. Ещё раз заметил, а потом сложил их в особом порядке так, чтобы запомнить, а на следующий день снова не досчитался.

      – Ну не приходят же дети со своими дровами, – решил старик, – хотя, конечно, может быть, неподалёку в лесу сучьев наломают и жгут. Тогда он стал за ними наблюдать. Но они приходили не каждый день, поэтому вычислить, пока не удалось. Этим же вечером старик сидел на своём мостке с удочкой. Не клевало. Две чайки спланировали на камень, одиноко выглядывающий над поверхностью воды посреди реки, и внимательно наблюдали за рыбаком, а он за ними. Ниже по течению он услышал многоголосый разговор. Подростки снова шли в сторону места ночных посиделок.

      – Ну что ж, подождём, посмотрим, кто из вас по мои дрова ходит.

      Из-за высокой травы его было практически не видно, а вот дорожку к своему дому он видел отчётливо. Услышав шум, чайки встрепенулись и улетели, старик проводил их взглядом. Когда-то мечтал быть летчиком, а чайки ему напомнили об этом. Попал в пехоту в сорок первом в пятнадцать лет, правда, два года он себе приписал, брать не хотели.

      Иван Егорович посмотрел на свои протезы. Пластиковые, они по щиколотки уходили в воду, и у него перед глазами встал еще один день на фронте.

      Сорок второй год.

      Зима.

      В окопе холодно. Не просто холодно. На холодном ветру, во влажной от пота и от постоянно метущей поземки, залетающей за шиворот, от постоянного прикосновения к холодной земле, ватник и штаны становятся ледяными. Если под ватником ещё какое-то тепло остаётся, то кожа ног уже даже, наверное, привыкла, и даже почти не покалывает. Хорошо, что на ногах валенки. В кирзачах скорее всего бы уже отморозил ноги. Уже почти четыре часа сидим и ждем атаки немцев, а её всё нет и нет. Иван, уже опытный боец, несмотря на свой шестнадцатилетний возраст. Он уже почти год отслужил. Однополчане его берегут, помогают, но ему хочется показать, что он такой же, что он тоже может приносить пользу. Геройствует одним словом, в атаку одним из первых, помогать носить раненых тоже. Самого пока что сия беда самого его миновала.

      До того самого дня довелось один раз побывать в рукопашной. Их отряд столкнулся с таким же по количеству отрядом фашистов. Вот тогда было по-настоящему страшно. Большинство противников были взрослыми и рослыми мужиками, каждый из которых один на один однозначно расправился бы с Иваном. Но спасибо однополчанам. Увидев, с какой злостью они кинулись с лопатами и ножами на врага, и, почувствовав в себе эту злость к неприятелю, гордо шествовавшему по его земле Иван, парнишка невысокого роста, кинулся след за всеми.

      Что запомнилось за время рукопашной схватки, которая длилась всего-то минут десять и, в которой от двадцати пяти человек осталось лишь двенадцать, включая его самого, так это чувство, что сердце сжалось в камень, что в груди какой-то неимоверный