Путешествие по Святой Земле в 1835 году. Авраам Сергеевич Норов

открылся прекрасный вид гор Иудеи. Через полчаса отсюда проехали мы вброд через поток, который в летописях крестоносцев назван библейскою рекою Сорек; но это есть только отрасль Сорека, протекающего между Газою и Аскалоном. Его называют Сукрек[27]. Влево от нас видно было на отдельной горе местечко Ибне, это библейский город Иемне (Нав 15:45; Иф 2:28; 1 Макк 4:15; 10:69); он имел на берегу моря свою гавань подобно Газе и Аскалону; ее сжег Иуда Маккавей; зарево этого пожара видно было из Иерусалима. При этом случае мы находим в книге Маккавейской, что гавань Иемнии, или берег моря, отстояли от Иерусалима на 240 стадий в прямую линию, это делает 42 версты (2 Макк 12:9). Этот город принадлежал прежде филистимлянам, но был завоеван царем Иудейским Озиею вместе с Азотом и Гефом (2 Пар 26:6). В Иемнии было Епископство и еврейский Синедрион или Судилище, довольно знаменитое. Новейший путешественник, сопутник историка крестовых походов, Пужула, ошибся, приняв Ибне или Иемне за один и тот же город с Гефом, который был одним из пяти главных филистимских городов и находился в окрестностях Аздода и Иемне. Положение Гефа доселе не определено. В долине, которую мы проезжали, видно селение Магара, а в стороне направо селение Агер; может быть, одно из этих селений заменило Геф – отечество Голиафа, где обитали потомки Энаковы.

      Отсюда до Рамлы идут необработанные поля и пастбищные долины. Рамла выказывается из-за холмов вершиною минарета. От Аскалона до Рамлы восемь часов езды.

      Рамла живописно представляется на плоской высоте, посреди садов; несколько разрушенных башен времен крестовых походов, вместе с малым числом минаретов, высятся над городом. Все признают Рамлу за древнюю Аримафею, где родился Иосиф – тот праведный муж, который погребал пресвятое тело Спасителя. Здесь как бы затворяется перед нами Ветхий Завет, завет праведного Суда Божия, и открывается Новый – завет Его милосердия.

      Мы проехали обширное, запустелое предместье Рамлы, покрытое развалинами и садами, и достигли небольшого городка, который находится в их центре. После тяжкого пути сквозь пустыни здесь в первый раз нашли мы сладкое отдохновение в греческом монастыре. Этот монастырь, вновь отстроенный, отличается от прочих зданий своим прочным и красивым построением. Настоятель был в отсутствии; нас принял гостеприимный эконом. Келья моя была на высокой террасе, над которой тихо развевалась роскошная пальма. Сама келья с готическим сводом и окном была окружена диванами и устлана коврами; она слабо освещалась узким окном и висящею посереди свода лампадою противу наддверной иконы Божией Матери. Трогательные чувства волновали душу мою, когда я остался наедине, в сладком спокойствии, противу святой иконы; дальность от родины, трудность пройденного пути, неверность возврата – я все забыл в этой тишине затворнической лишь близость Иерусалима была ощутительна сердцу моему, бьющемуся радостью. Вид с монастырской террасы был открыт на восток. Все обширное пространство от Рамлы до гор Иудейских,

27

Michaud Joseph Francois. Correspondance d’Orient 1830–1831. Par M. Michaud et M. Poujoulat. 7 tom. Paris, 1833–1835. P. 375.