Загорелись в небе звёзды. Татьяна Раевская

в этот момент Тася поняла, что выступление давно закончилось, и Агей стоит рядом и как-то странно на неё смотрит.

      – Ты же не против, Агей?

      – Ну нет, я не против, идём. Ты идёшь с нами? – неожиданно для Таси обернулся он к ней.

      Тасин мозг, загипнотизированный его взглядом, из последних сил попытался изобразить нечто вразумительное:

      – Эээ, – мотает головой, кивает головой, – дааа…, нееееет, не знаю.

      – Понятно, идёшь.

      Тут даже Тасин несчастный мозг возмутился:

      –Что?!

      – Молчи, дура, – шикнули на него гены и льстиво улыбаясь сказали:

      – Конечно, иду.

      – Ну, вообще, – подумала Тася, – да, да, да я знаю, это моё слово паразит.

      У Агея дома Тасе стало так хорошо от того, что она его видит, и видит, и видит, и видит, и видит, и видит, что в какой-то момент у неё случился передоз, и ей пришлось буквально выползти по стеночке из квартиры в подъезд, чтобы не грохнуться в обморок на глазах у изумленной публики. Агей проводил Тасю заинтригованным взглядом, молча налил всем присутствующим вина, раздал по сигарете и удалился по-английски за Тасей. Все присутствующие синхронно, как котята из роликов, затянувшись, молча проводили Агея заинтригованными взглядами.

      Тася стояла у открытого окна и курила, пытаясь прийти в себя. Агей подошёл сзади и обнял ее за талию:

      – Ты почему сбежала?

      И не дожидаясь ответа, поцеловал ее. У Таси, естественно, подкосились ноги, закружилась голова, и она рефлекторно покрепче вцепилась в Агея, а он, расценив это как положительное подкрепление, радостно прижал её покрепче к себе. Пришла в себя, называется. Так они целовались совершенно неизвестное количество времени, целую вечность, эоны галактик образовались и взорвались, а Тася с Агеем все целовались.

      – А ты сексуальная особа.

      ***

      Тася была так сильно влюблена в Агея, что в его присутствии не соображала абсолютно ничего, ее физиология отключала в ней всё лишнее, и настойчиво требовала от неё только одного, любой ценой, всеми правдами и неправдами заняться с ним сексом. Для этой единственной важной цели в жизни любого организма, мозг оглушал Тасю немыслимым количеством до- фамина ну и т.д. по списку, подсаживая её на Агея. И стоило Тасе ненароком подумать об Агее, не говоря уже про увидеть его, как она испытывала такой приход, что кокаин, метамфетамин, лсд и экстези вместе взятые казались безобидными плацебо. Но ломки были страшными, она не могла ничего делать, ни о чем думать, в ней очень трудно было заподозрить круглую отличницу, командира звёздочки, председателя совета отряда, старосту, девочку с математическими способностями.

      Она была похожа на идиотку и могла связать только два слова «Агей» и … «Агей». Иногда она, т. е. какая-то часть её сознания, пыталась робко сопротивляться нейромедиаторному фейерверку, и говорила себе:

      – Он старше, я ничего о нем не знаю и ничего не могу понять в нём.

      – Агей, – отвечали Тасины гены, постукивая лапкой,

      – А ещё …

      – Агей, – перебивали гены, – Агей, Агей, Агей, поняла?!

      – Поняла,– вздыхала Тася.

      – Он лучший, он такой хороший, он то, что тебе нужно, он и есть смысл и цель твоей жизни, – капризно ныли они.

      – Вообще- то, может, мне надо