Швед. Татьяна Михаль

потрёпанном виде меня на порог своей конуры даже бомж не пустит.

      Ржавый забрал все мои выпускные деньги, которые государство выдаёт приютским выпускникам.

      О квартире могу лишь мечтать. Я её получу лет через пять. Или никогда.

      Обещания застройщиков быстрее достроить дом для таких как я безродных, с каждым новым годом так и остаются обещаниями. И всем похер на нас. Мы – отбросы.

      Но я не хочу быть отбросом.

      Не хочу и не буду.

      Как я выберусь из этого дерьма, пока не знаю. Но выберусь.

      Сначала мне нужно поесть. А потом буду думать.

      Когда на город опустилась ночь, я отправилась добывать еду.

      Голод – страшный зверь.

      Когда перед глазами начинает темнеть, то плевать, что жрать, да хоть помои.

      В паре кварталов есть магазин и однажды я проследила и узнала, что просрочку и все отходы они сваливают в мусорный контейнер. Он стоит у заднего входа.

      Туда я и побрела. Я ненавидела себя за слабость и это чудовищное падение, но голод затмевал муки совести. Ненавидеть себя буду после, сначала следует набить желудок.

⅏– ЯНА –

      Приблизилась к нужному зданию и замерла на углу.

      У заднего входа, где находились нужные мне контейнеры, сотрудники супермаркета решили выйти, покурить и поболтать.

      Одна жирная свинья неопределяемого пола, но скорее всего, это женщина, держала в левой руке бургер и откусывала от него огромные куски. В другой её руке тлела сигарета.

      Сглотнула и закрыла глаза. До моего чуткого носа донёсся запах котлеты и табака. Я бы сейчас и закурила. Табак ненадолго помог бы.

      Облизнула пересохшие губы, представив, как я впилась бы зубами в мягкую булку с сочной котлетой и овощами.

      От представленной картины желудок зарезало так сильно, что невольно простонала и согнулась пополам.

      Вдобавок начала болеть голова. Взмолилась, чтобы эта была не мигрень.

      Спустя вечность маркетовские рабы наболтались, накурились и ушли, плотно закрыв за собой дверь.

      Осторожно вышла из-за угла. Сунула руки в карманы куртки и огляделась, чтобы никто не увидел меня.

      Подошла к контейнеру и в голос выругалась.

      – Сссуки!

      Контейнер был заперт! На нём висел огромный замок, который я при всём желании не взломаю.

      Захотелось взвыть. Потом закричать. А ещё лучше забиться в угол, как собака и заплакать. Очень тихо.

      Кто говорит, что жизнь прекрасна, того эта поганая жизнь ещё не била, не пинала.

      Со злости пнула контейнер и, сплюнув, побрела прочь.

      Похоже, придётся снова воровать в супермаркете, но не здесь.

      Лучше уйти дальше и в каком-нибудь затрапезном районе в дешёвом супермаркете, где никому нет до тебя дела, украсть немного еды.

      Лишь на энтузиазме и упрямстве добрела до тёмного и неблагополучного района и резко остановилась.

      Переулок тёмный. Освещается тусклым фонарём, но мне этого освещения хватило,