Восьмёрка. Дорогая Рита. Мария Руслановна Якунина

и натянула одеяло до подбородка.

      – Я сама об этом все время думаю. Мы знаем, что родимся в одном городе, раз все в одном Управлении оказались, а вот что дальше делать, чтобы друг друга узнать?

      – Вот именно, – сказала я. – Мы же не зря здесь встретились и подружились. А теперь что – Родиться, тебя забыть и с какой-нибудь Настей дружить, потому что она в соседней квартире окажется?!

      Я возмущенно тряхнула головой, и непослушные пряди волос начали лезть прямо в глаза, но под одеялом было так уютно, что не хотелось высовывать руки. Я начала усиленно дуть на волосы, так что даже щеки заболели.

      – Тебя точно не забудешь, Восьмёрка, – улыбнулась Лиза, глядя на мои старания. – Помнишь, что нам говорили на антропологии: «Не знал, да еще и забыл». Но мы-то друг друга знаем! Значит, вспоминать будет легче. Вообще, я думаю, что все не зря. И что есть еще много чего-то, чего мы совсем не знаем.

      Я думала, Лизка сейчас опять начнет – книжки, учеба, конспекты…

      – Мне кажется, Восьмёрка, что уже сейчас все совсем не зря. Есть что-то такое большое, общее и очень важное, что каждого из нас приводит к определенным событиям. Ну, то есть, может быть, кто-то уже заранее хотел, чтобы именно мы встретились и подружились.

      – Ты хочешь сказать, что все вот эти из Управления следят за нами и специально все подстраивают? А мы на самом деле ничего не выбираем? – Я аж задохнулась от возмущения.

      – Нет, не совсем так. Да и Управление здесь ни при чем. То есть при чем, конечно, это все связано. Но есть и еще что-то, что главнее.

      Лизка тоже забралась на кровать и залезла под одеяло.

      – Я сама не до конца понимаю. Ну вот подумай. Мы же откуда-то здесь взялись, познакомились, привыкли друг к другу. Теперь мне нужно Появиться у мамы с папой. Но мне грустно расставаться с тобой и с… другими тоже. Но это не значит, что когда я Появлюсь, наступит конец всему, что было здесь. Потому что кто-то про нас с тобой знает. И знает, что нам важно встретиться и потом. Понимаешь?

      Я понимала с трудом, только чувствовала, что есть что-то ободряющее в Лизкиных словах. Какая-то надежда и уверенность. А Лиза продолжала.

      – Я постоянно об этом думаю в последнее время. И знаешь, что еще поняла. Вот мы думаем, что Распределение – это очень плохо. Конечно, мы выбираем родителей и уже любим их. Но вдруг мы этим родителям не нужны, а очень нужны каким-нибудь другим.

      Я не выдержала:

      – Как это не нужны, если они наши родители?! Как ты можешь быть не нужна маме?

      – Я не знаю. – Лиза потерла лоб, от напряжения у нее даже побелели пальцы. – Но мне кажется, что все устроено так, как нужно.

      Эта мысль мне совсем не понравилась.

      – И что теперь? Совсем ничего не делать? А зачем тогда мы вообще что-то там выбираем, решаем, если кто-то знает, как лучше? А Женька? – У меня сорвался голос. – Женька – это что, тоже «лучше»?

      Лиза долго смотрела куда-то в одну точку, а потом тихо сказала:

      – Я спрашивала у Смотрителя. А он сказал, что каждый узнает целиком только свою