Больше жизни, Хлоя Браун!. Талия Хибберт

поздно. Рэд выдавил в раковину излишне щедрую дозу средства для мытья посуды.

      – Нечего в молчанку со мной играть, Рэд. Отвечай. Чем ты занимаешься? Ты же работаешь, не так ли?

      – Да, – вздохнул он, потому что, если маме не ответить, она будет зудеть, пока у него кровь из ушей не пойдет. – Рисую на фрилансе. Портфолио собираю. – Опять. – Только что закончил иллюстрацию тушью: мозг и бутылка портвейна.

      Мама посмотрела на него так, будто у него только что отвалилась голова.

      – Для журнала про стиль жизни, – объяснил Рэд. – Статья про эректильную дисфункцию.

      Мать фыркнула и повернулась к нему всем телом, нацелив на отпрыска свой зрячий глаз. Тот подозрительно заблестел из-за янтарного стекла ее очков.

      – Ты с детства рисуешь картинки для журналов. Чего ты ждешь? Начни уже опять продавать свои проклятущие картины. Ты же что-то написал, нет?

      О да, написал. Он писал как всегда одержимо, и некоторые из картин были даже полуприличными. Но это было не то. Это было не то, и он был не тот, и все, что он знал, было не так, и после всех его неверных решений…

      Что ж. У Рэда полно картин на продажу. Но пока что ему не хватало смелости показать их ни единой живой душе. Каждый раз, когда он раздумывал над этим, голос в голове – такой резкий, что им бы стекло резать, – напоминал: «Ты из кожи вон лезешь, Рэд, и это просто убого. Прими себя таким, какой ты есть, милый. До меня ты был никем – после меня никем и останешься».

      Стальное произношение Хлои Браун не шло ни в какое сравнение с говором Пиппы Эймс-Бакстер.

      И какого хрена он опять думает о Хлое?

      – Ты что, вечно собираешься быть домовладельцем? – требовательно спросила мама.

      Рэд резко помотал головой, как пес, вытряхивая из нее все непрошеные воспоминания.

      – Это Вик домовладелец, мам. А я его комендант.

      – Как по мне, тебе стоило бы брать пример с Викрама. Кто может остановить этого парня? Никто. И ничто.

      Это правда. Вик Ананд был не только лучшим другом Рэда, но и мелким владельцем недвижимости, взявшим друга на должность коменданта после… что ж. После Пиппы. Квалификации Рэду недоставало, но до сих пор он нигде не напортачил, да и сантехником оказался приличным. И электриком. А маляром вообще шикарным. И дьявольски трудолюбивым.

      В административной работе не смыслил ни хрена, но очень старался.

      А еще-е-е он никогда не жалел извинений.

      – Ты права, – заявил Рэд, отскребая сотейник и щурясь от того, что волосы лезли в глаза: это было все равно что смотреть на мир сквозь высокую сухую траву на закате.

      Пальцы у него покраснели от почти кипящей пузырящейся воды, тату «МАМА» на костяшках было до сих пор ярким – каждая буква ровнехонько над серебряным кольцом его деда. Эта татуировка была не самым гениальным его подростковым решением, но чувства оставались неизменными: Рэд чертовски любил свою мать. Так что взглянул на нее и повторил:

      – Ты совершенно права. Завтра же утром я как следует этим займусь. Начну планировать. Подумаю о новом сайте.

      Она