Тень лосуна. Владислав Воджик

его судить! – кричал один из банкиров, все это время не сводивший ненавидящего взгляда с Вэйланда.

      – Сир Фергюс, я прошу вас успокоиться и вести себя достойно. Как бы ни было вам тяжело, вы находитесь в Тронном зале, а не на базарной площади, – резко произнес Гэйлон.

      Фергюс замолчал, продолжая сверлить взглядом заключенного.

      – Как принц и его паж оказались в грязном трактире на окраине столицы? И правду ли докладывают стражники о том, что ты, Вэйланд, убил отпрыска Фергюса? – начал заседание королевского суда Гэйлон.

      – Все верно, я его убил. Я пришел в трактир, Гарет оскорбил меня, и началась драка. Мой господин, принц Генгрэд, подоспел лишь к концу и хотел мне помочь, но было уже поздно: я убил человека.

      – Ты совершил преступление, которое карается смертной казнью. Ты знаешь об этом?

      – Да, ваше высочество. А потому, перед лицом неминуемой смерти, позвольте высказать то, от чего давно болит душа. Да, я прислуга и знаю свое место, но я не могу смириться и молчать, видя, как королевство разваливается, а знатью становятся жалкий сброд. Эта чернь полагает, что королевские грамоты с купленными титулами – это пропуск во вседозволенность. Гарет и его компания – яркий тому пример. Я не испытываю сожаления, что начал эту драку и убил одного из этих ублюдков, отец которого купил ему титул, вместо того чтобы воспитать сына достойным человеком.

      – Да как он смеет!

      – Казнить мерзавца!

      Лорды и банкиры поднялись со своих скамей, и, потрясая кулаками, требовали немедленной расправы над «этим наглецом».

      Принц поднял правую руку, и все стихло. Вэйланду показалось, что на лице Гэйлона промелькнула легкая улыбка, когда он говорил, а вот шут откровенно смеялся, наблюдая за реакцией знати.

      – Не в твоем положении произносить такие речи, Вэйланд. Генгрэд сейчас с лекарем: Гарет чуть не выбил из него дух, а сам скрылся в городе. Его найдут и будут судить по закону, ибо он осмелился поднять руку на принца крови! Он будет казнен на городской площади, – как только воцарилась тишина, произнес Гэйлон.

      – Придется палачу освежить в памяти навыки отрубания головы, ибо повесить Гарета вряд ли удастся: тушу Гарета ни одна веревка не выдержит! Ха-ха. Это смешно, и здесь можно смеяться, досточтимые господа, – вставил шут, рассматривая собственные ногти.

      – Оглашаю вердикт! – раздалось вдруг с трона. Это неожиданно для всех заговорил король, который до сих пор безучастно смотрел в пустоту. – Повелеваю Вэйланда, сына Брутуса, навсегда изгнать из королевства Эндория. Если же он объявится в этих землях, то будет немедленно казнен. Слово короля – закон для подданных. Да будет так, как я сказал.

      С мест послышался возмущенный ропот, а Фергюс, не удержавшись, возопил:

      – Он убийца, он должен заплатить своей жизнью!

      – Он и так заплатил, – тихо произнес король Двэйн, так тихо, что услышали это лишь его шут и старший сын. Затем король встал и скрылся за дверью, ведущей к его покоям.

      С Вэйланда сняли оковы, и шут