Тайна Мёртвого Озера. Ирина Югансон

не смог. Тогда он толкнул дверь. Сердце стучало, словно колокол. А вдруг там притаился скелет? Или что-то липкое и неопределённое, словно сгусток страха? Дверь со скрипом отворилась. Внутри единственной комнаты скорее угадывались, чем виднелись стол, шкаф, какие-то полки и лежанка у стены.

      Самая обыкновенная комната. И только в правом углу на низком потолке дрожал слабый серебристый свет. Больше всего это было похоже на лунные блики, отражённые водой.

      Гийом вернулся к костру и, отмахнувшись от вопросов, бросил: – Не могу ничего разглядеть. Нужен факел.

      Андерс выбрал среди кучи хвороста ровную палку, подождал, пока на неё перекинется пламя костра и протянул другу.

      Теперь Ги входил в хижину без особого страха. Пламя выхватило из тьмы всё те же стол, скамью, лежанку, шкаф, какие-то кувшины и бочки, трубы, очаг. В комнате никого не было.

      На покрытом толстым слоем пыли столе оказался медный шандал с пятью почти не обгоревшими свечами, а в очаге лежали дрова. Гийом зажёг свечи от факела, а сам факел осторожно положил в очаг. Дрова тотчас занялись, в комнате стало светло и уютно.

      Почему-то пришла уверенность, что здесь не может быть никакой лжи и подвоха, мысли о скелетах сами собой выветрились из головы. Этот дом был другом и защитником.

      Друзья стояли в дверном проёме и с тревогой ждали, что скажет Гийом.

      – Вроде, всё нормально. Давайте сюда!

      Костёр решили не трогать – мало ли, вдруг придётся вернуться. Всё равно, если не подкармливать огонь, он скоро погаснет сам собой. Войдя в дом, ребята почувствовали, что устали запредельно. Так устали, что уже не было сил чего-то бояться. В комнате было тепло, широкая лежанка в углу была устлана пусть пыльными, но мягкими шкурами, и не оставалось никаких сил противиться сну. Этих сил едва хватило на то, чтобы добраться до лежанки и скинуть с измученных ног разбитые башмаки.

      Едва головы коснулись постели, ребята провалились в сон.

      Сон без сновидений и кошмаров.

      Проснулись непривычно поздно. За окнами стояло зыбкое марево, заглушающее краски. Где-то далеко-далеко, в беспросветно сером небе, затянутом мглистой пеленой, маячило бледным полуразмытым пятнышком солнце.

      Ноги со вчерашнего гудели, ссадины болели, а в горле всё спеклось от жажды. Дрова в очаге за ночь прогорели, превратившись в чёрные, подёрнутые седым пеплом, головешки. Костёр за окном погас. А вот свечи, непонятно почему, продолжали ярко гореть! Но ведь такого быть не может! Они давно должны были расплыться на столе натёками воска! Но свечи не уменьшились ни на волосок.

      Ильзе дунула на огонь, язычки пламени затрепетали, но не погасли.

      Андерс не мог не подколоть сестру – Эх ты, фукалка! Пусти-ка меня! – Он набрал полные лёгкие воздуху и аж со свистом выдохнул, но пламя лишь резко колыхнулось и вновь выровнялось, как ни в чём не бывало.

      – Ну и ну! Непростые это свечечки!

      Гийом подошёл ближе, какое-то время вглядывался в бледные язычки огня, потом протянул к пламени руку, тихо произнёс какие-то незнакомые слова и щёлкнул пальцами.

      Пламя