Песок пирога. Олег Николаевич Жилкин

Но поскольку языкам я учился в провинции, то экзамены завалил, и пришлось мне на следующий год уже продумывать более серьезно стратегию своего поступления. В общем, так я на истфаке и оказался, без особой любви и интереса к истории, чисто из прагматических соображений. Утешало лишь то, что что история, несмотря на крайнюю степень идеологизации преподавания в середине восьмидесятых, все-таки относилась к гуманитарным дисциплинам, и на факультете был принят дискуссионный характер подачи учебных материалов, что нарушало монотонный ритм преподавания схоластических дисциплин и вносило элементы свободомыслия в процесс познания материалистических основ исторических процессов.

      Учеба давалась легко, дружным наш курс назвать было трудно – слишком разные люди на нем собрались. Первое время девушки пытались устраивать вечера знакомств, но ребята быстро напивались и начинали валять дурака с непривычки к алкоголю. То вдруг примутся плясать с ботинком на голове, то отправятся на вокзал «делать революцию», то вздумают разгромить киоск «Союзпечати», приветствуя размещение советских ядерных ракет в Восточной Европе. Девчонки расстраивались и делали ставки на следующий вечер знакомств, который так же заканчивался провалом. Так прошла зима, наступила весна и пришло время первокурсников в историки посвящать. Церемония посвящения включала в себя необходимость пройти через испытания, заключающиеся в том, чтобы протащить недавнего абитуриента по всем историческим эпохам от неолита, вплоть до торжества Советской власти. Наливали больше всего в период НЭПа, били и издевались сильнее всего в эпоху Средневековья, до Советской власти люди добирались в жалком состоянии, но все искупало торжество посвящения первокурсника в историки. В конце исполнялся студенческий гимн на латыни, студентам вручали свитки, свидетельствующие о том, что их приняли в братство историков, после чего пьянка приобретала по-настоящему ритуальный размах. Все пили на равных из одних канистр: и студент первокурсник, и убеленный сединами профессор и высокомерный аспирант.

      Наше посвящение в студенты закончилось в отделении милиции. Проходя гурьбой мимо местной шпаны, собравшейся у входа в Дом Офицеров на танцы, у нас возникла минута взаимной неприязни, вылившаяся в драку прямо на улице, причем драку начал я, и виной тому был алкоголь и мое великое воодушевление фактом своей причастности к исторической науке, из чего я решил создать небольшую историю в память о событии. Мой левый боковой пролетел мимо цели и сокрушил афишу дворца офицеров, приглашающих всех желающих на вечер танцев. Гул от удара перекрыл гул негодования возмущенной моей дерзостью толпы «бродовских», считавших Дом офицеров своей законной территорией. Парни разбежались, зная суровые нравы иркутских улиц, а девчонкам все-таки удалось отбить меня у шпаны и вызвать милицию. Всех, кто не разбежался свезли в участок, где я с трудом вспомнил имена своих одногруппников, потому что за весь прошедший учебный год мы так толком и