Мой друг – пилот, я с ним. Игорь Барсуков

назначить суд через неделю. Время летело, так как этого не хотелось. Попытка сокурсников пробиться к Стэнли и Майку успехом не увенчалась. Никто из руководства академии к ним не наведывался. Адвокат появился ещё один раз, но ничего важного больше не сказал, но оптимизма ему было не занимать. Казалось, весь Кальвин затаил дыхание, и только следователи методично обходили жильцов Сонванда и окрестных улиц.

      Если бы дело касалось только одного из пунктов обвинения, то суд состоялся бы в течение трёх дней, но и целая неделя в итоге пролетела не заметно. Накануне первого дня слушаний Кишана выписали из больницы, и там остались только двое кортолийцев и пятеро гражданских. Выпускники не обращались в больницу, опасаясь задержания. Фриштийцы, не беспокоясь, продолжали заниматься погрузкой в порту, а кортолийцы тихо злились, так как собирались вылететь через день после праздника, потому и отмечали.

      Слушания состоялись в районном суде, верхнюю галерею отдали журналистам (всего десять сидячих мест), а в зал пускали только родственников и близких, поэтому в основном он был заполнен курсантами. В первом ряду сидели представители различных групп населения, в том числе Андрей Бауэр от курсантского совета и декан Фигнер от академии. Сотрудников фриштийского и кортолийского посольств рассадили в двадцати метрах друг от друга, то есть по краям зала, чтоб убрать тошнотворное выражение с их лиц. Когда подсудимых ввели, зал взорвался приветственными криками.

      Первый день прошёл в основном в обрисовке ситуации, это касалось главным образом представителей посольств, которые должны были отправить рекомендации на родину. Преступления не были даже средней тяжести, поэтому никого из экипажей на Фимиде не задерживали, но формальность надо было выполнить. Также из-за иностранцев разбирательства с местными хулиганами отложили.

      Только во второй половине дня прокурор перешёл к участию в событиях курсантов Илана. К удивлению Стэнли и Майка их адвокат даже не пошевелился, а продолжал сонно оглядывать зал и присматриваться к судье. Судья Немзия был из столицы, совершенно незнакомый, на этом настоял прокурор ввиду международного характера дела. Но судья оставался столь же безучастным, как и Эйба. В четыре часа прокурор отпустил последнего следователя и предложил перейти к рассмотрению поступков задержанных. Удар молотком тотчас прервал его речь, и судья объявил перерыв до завтра.

      – Интересно, – сказал Ланс, когда он оказался в отдельном помещении со Стэнли и Майком, где они ждали препровождения в камеру, – он хочет подойти к вам с ясной головой.

      – Это хорошо? – спросил Стэнли.

      – Вряд ли. Но завтра всё решится.

      – А почему вы ничего не сказали против слов прокурора? – Майк был не в духе.

      – Потому что вас ещё ни в чём не обвиняли. Ладно, спокойной ночи.

      – Ему легко говорить, – пробурчал Майк, когда дверь за Лансом закрылась.

      – Господин