За гранью. Наталия Лебедева

внутрь.

      В нос ударил запах земельной сырости и старого дома с его прогнившими полами. Из грязного окна между этажами пробивался слабый луч заходящего солнца, освещая крутую деревянную лестницу и летавшую над ней пыль, похожую на мерцающий первый снег. Марк сделал неосторожный шаг вперед, оступился и чуть не грохнулся плашмя, но пролетел вперед до самой лестницы и затормозил у нижней ступеньки, ухватившись за перила. Выпрямившись и поправив пальто, он обернулся. На полу между двух гнилых досок зияла дыра, а рядом лежал кусок листового железа, видимо именно он в свое время прикрывал огромную щель. Гельман, не различив его в сгущающихся сумерках, одной ногой сдвинул лист с места, а второй угодил точно в дыру. Решив больше не рисковать здоровьем, он нащупал на стене выключатель. По коридору разлился слабый желтоватый свет от единственной лампочки под потолком и у Марка появилось желание вернуть все как было, щелкнув тумблером в обратную сторону. Картина, представшая его глазам, была жалкой и убогой, если не сказать отвратительной. Вдоль стен стояли старая газовая плита, стремянка, этажерка для цветов, детская коляска с дырявым матросом в ней. Судя по характерному запаху, здесь располагалось лежбище бездомных кошек. Под лестницей были разбросаны детские игрушки и старая кухонная утварь, также служившая для игр местной детворы. Дверь одной из квартир первого этажа была выбита и приставлена справа от дверного проема и в своей печальной убогости походила на крышку гроба. Марк поморщился и начал осторожно подниматься по обветшалой лестнице, на этот раз внимательно смотря под ноги. Вдруг он остановился на верхней ступеньке и повернулся к окну. На новой итальянской паре обуви четко отпечатались следы недавнего конфуза: на левом ботинке прочертились две глубокие царапины, на правом мягкая кожа повисла лоскутом.

      «Господи, зачем я приехал?» – раздраженно подумал он.

      Марка не огорчила бесславная гибель новых ботинок, но этот неприятный момент показался ему предзнаменованием чего-то фатально неизбежного и поэтому недоброго. Он перевел взгляд на окно, за грязными стеклами которого солнце почти коснулось горизонта и теперь ярко-красной точкой болезненно било в глаза. В его ореоле Гельману почудились рыжие кудри и печальные не по-детски мудрые глаза Алисы. Непреодолимое желание увидеть их еще раз привело его сюда. Да, этот неожиданный душевный порыв был странным и несвойственным ему, но от этого еще более желанным. Наконец он оказался на площадке второго этажа; три двери и все без номеров, но только одна из них была из качественного металла и, судя по всему, установлена не так давно. Пока он в нерешительности разглядывал дверное полотно, в голову снова вернулись сомнения. «Что я здесь делаю? Взрослый мужик, а веду себя как подросток. Ты либо стучи, либо уходи. В конце концов, если тебя как врача что-то беспокоит, ты обязан это узнать» – с этой мыслью он нажал на звонок. За дверью послышался легкий топот ног и на пороге возникла девочка лет восьми, худая и бледная, но с тем же печальным, чуть туманный взглядом что и у Алисы.

      – Здрасте! – начала она первой, без смущения разглядывая