Стихи. Владимир Набоков

в полутьме блеснувшей белизной,

      склони ты голову, склони воспоминанья,

      прими, пойми стихи, задуманные мной

      на дальней пристани в ночь звездную изгнанья.

      Ты будешь тосковать, угадывая, чья

      лепечущая тень печалила поэта.

      Ты вспомнишь свежие и сладостные лета,

      золотоствольный лес и встречи у ручья.

      И улыбнешься ты загадочно, и сядешь

      на мшистую скамью в лесу на склоне дня,

      и светлой веткою черемухи погладишь

      собаку старую, забывшую меня.

      Кембридж

      11 июня 1920 г.

      «Я без слез не могу…»

      Я без слез не могу

      тебя видеть, весна.

      Вот стою на лугу

      да и плачу навзрыд.

      А ты ходишь кругом,

      зеленея, шурша…

      Ах, откуда она,

      эта жгучая грусть!

      Я и сам не пойму;

      только знаю одно:

      если б иволга вдруг

      зазвенела в лесу,

      если б вдруг мне в глаза

      мокрый ландыш блеснул —

      в этот миг, на лугу,

      я бы умер, весна…

      1920 г.

      Каштаны

      Цветущие каштаны, словно храмы

      открытые, сияют вдоль реки.

      Их красоту задуют ветерки

      задорные, но в этот вечер – самый

      весенний из весенних вечеров —

      они чудесней всех твоих даров,

      незримый Зодчий! Кто-то тихо, чисто

      в цветах звенит (кто, ангел или дрозд?),

      и тени изумрудные слоистой

      листвы и грозди розовые звезд

      в воде отражены.

                                    Я здесь, упрямый,

      юродивый, у паперти стою

      и чуда жду, и видят грусть мою

      каштаны, восхитительные храмы…

      Кембридж

      1920 г.

      И. А. Бунину

      Как воды гор, твой голос горд и чист.

      Алмазный стих наполнен райским медом.

      Ты любишь мир и юный месяц, лист,

      желтеющий над смуглым сочным плодом.

      Ты любишь змей, тяжелых злых узлов

      лиловый лоск на дне сухой ложбины.

      Ты любишь снежный шелест голубиный

      вокруг лазурных, влажных куполов.

      Твой стих роскошный и скупой, холодный

      и жгучий стих один горит, один

      над маревом губительных годин,

      и весь в цветах твой жертвенник свободный.

      Он каплет в ночь росою ледяной

      и янтарями благовоний знойных,

      и нагота твоих созвучий стройных

      сияет мне как бы сквозь шелк цветной.

      Безвестен я и молод в мире новом,

      кощунственном, но светит все ясней

      мой строгий путь: ни помыслом, ни словом

      не согрешу пред музою твоей.

      1920 г.

      «Разгорается высь…»

      Разгорается высь,

      тает снег на горе.

      Пробудись, отзовись,

      говори о заре.

      Тает снег на горе

      пред пещерой моей,

      и вся даль в серебре

      осторожных лучей.

      Повторяй мне, душа,

      что